Шрифт:
— Кто же я по-твоему, товарищ лейтенант? — спросил я с кислой ухмылкой. Решил прикинуться ветошью и не отсвечивать, на всякий случай.
Добролюбов очень серьёзно, вот буквально пронзительно на меня посмотрел и сказал:
— Я полагаю, что ты, Алексей Оленин, — старший офицер СМЕРШ, направленный на Дальневосточный фронт для выполнения особо важного государственного задания!
Твою ж дивизию! Мне захотелось выдохнуть во всю мощь лёгких, но с трудом сдержался. А ведь если Сергей в самом деле так решил, что не проще ли мне будет ему подыграть? Или лучше по-прежнему играть роль водилы простого, у которого одна проблема — слишком буйная фантазия? Но тогда что делать со знанием японского и каратэ? «Да, вляпался ты, Алексей, по самые причиндалы», — подумал я и принял, как мне показалось тогда, единственно верное решение. Сделал суровый голос и сказал:
— Ты абсолютно прав, товарищ лейтенант. Меня зовут Алексей Анисимович Оленин, я полковник Главного управления контрразведки «СМЕРШ» Народного комиссариата обороны. Прибыл сюда для решения вопросов государственной важности. Что же касается моей работы и должности, то это…
— Понимаю, легенда, — глядя на меня с нескрываемым уважением и даже немного опаской, продолжил опер.
— Совершенно верно. И ты, Сергей, должен понимать всю меру ответственности за разглашение сведений, составляющих государственную тайну, — я бросил на него короткий суровый взгляд. Приходится ещё и актёром быть, но что поделаешь?! Не стану же ему правду рассказывать. О том, как родился в позднем СССР, который потом развалился из-за предательства кучки окопавшихся на самом верху врагов народа, и так далее.
— Я понимаю, товарищ полковник, — с готовностью ответил мой спутник, а я ещё подумал: 'Может, хватил лишку? Хватило бы и майора? А то вон куда метнул. С другой стороны, Георгий Жуков стал командиром полка в 27 лет, заняв полковничью должность, и ничего. А примеров таких очень много! Не говоря уже о Василии Сталине, который вообще это звание получил в 21 год — совсем зелёным мальчишкой!
— Какие будут приказания? — вдруг спросил Добролюбов.
Я крякнул от неожиданности.
— Сергей, давай договоримся так, — сказал я. — Каждый выполняет свою работу. У нас остаётся всё по-прежнему. Ты — командир спецотряда. Я — твой заместитель. Мы ищем китайские сокровища. Если мне понадобится решить какие-то дополнительные вопросы, скажу. Но до той поры ты ведёшь себя, как обычно. Согласен?
— Так точно, — с готовностью ответил опер.
— Вот и хорошо. Расскажи лучше, какой у нас маршрут, — попросил я и выдохнул опять. Пришлось наврать с три короба, как же я это не люблю, чёрт возьми! Но куда было деваться? Сам виноват: пострадал за длинный язык. Но есть и оправдание: кто скажет, что легко вот так оказаться в другом времени и не запутаться, не ляпнуть лишнего? Хотя чего уж теперь об этом. Придётся тянуть лямку до… не знаю. Видимо, до последнего часа в новой жизни.
— Сначала нам надо доехать до Имана.
— Что за место такое? — уточнил я.
— Районный центр. Стоит на берегу реки Большая Уссурка. Население около пятнадцати тысяч человек. Проходит железнодорожная линия Хабаровск — Сибирцево, имеется одноимённая станция.
— Так, может, пока мы от Хабаровска недалеко заехали, вернуться и пересесть на железную дорогу? Всё быстрее будет, — сказал я.
— Да, но товарищ полковник…
— Серёга, мы ж договорились! — воскликнул я и в знак раздражения даже ладонью шлёпнул по баранке руля.
— Виноват, товарищ…
— Да етить твою в коромысло!
— В общем, — встряхнулся опер, — это будет дольше, поскольку все составы сейчас заполнены военной техникой, живой силой и прочим.
— Да, ты прав, — согласился я. — Пока всё согласуем, море времени пройдёт. Так, проехали. Дальше что?
— Неподалёку от Имана есть, насколько я знаю, понтонная переправа. Через неё попадём на китайскую территорию. Дальше придётся трудновато — пойма реки насыщена протоками. Но, надеюсь, сможем преодолеть. Там наши части двигались во время начала наступления. Потом будет дорога до Мишаня. Это почти 160 километров. В город мы заедем с севера. Железная дорогая с мостом, соответственно, на юго-востоке. Видимо, там и нужно искать.
— Гладко было на бумаге… — проговорил я шёпотом.
Всё хорошо в словах товарища лейтенанта. Кроме того, что непонятно, где конкретно искать. На советской карте тот мост, как ни странно, не обозначен. О чём это говорит? Нам нужна другая карта, изготовленная иностранными, как в моём времени принято говорить, специалистами. Причём желательно японскими, поскольку у китайцев ни техники, ни опыта. Да и откуда бы им взяться в 1945 году, если страна разрушена гражданской войной и оккупацией? Это как если бы в 1921-м не советская власть победила почти на всей территории бывшей Российской империи, а она оказалась под властью немцев. Вот уж германцы высосали бы из нашей Родины все соки, как это многие десятилетия делала их империя с африканскими колониями.
А где эту карту взять? Я снова остановил машину. Вышел из неё, подошёл к студебекеру и попросил Кейдзо опять пересесть к нам. Он повиновался. На лице ничего не отразилось. Умеет же человек прятать свои эмоции! Такому позавидовать можно. Ведь мог и обидеться — я ж его, по сути, выгнал из-за недоверия. Ладно, обвыкнется. Не всё ему, иностранному подданному, знать положено.
Мы поехали дальше, и я объяснил товарищу Кейдзо, что нам требуется карта, а с нашей, советской, будем тыкаться, как слепые котята.