— Да, карта местности. Топографическая. Очень подробная. Такая, которая не оставляет сомнений, если ты оказался в незнакомом месте, и поможет найти то, что тебе нужно.

Глаза владельца типографии блеснули интересом. Он пожевал губами. Видимо, хотел поинтересоваться, что мы собираемся искать. Вдруг это ему нужнее, чем нам? Если узнает, то успеет попасть в нужное место быстрее нас, забрать, а потом сделает вид, будто и не знал ничего, и не ведал. «Хитрый чёрт», — подумал я о нём.

Шэнь Ицинь задумался на секунду, затем тихо вздохнул и, не задавая вопросов, встал из-за стола.

— Подождите,

Он подошёл к шкафу, на котором аккуратно стояли книги и какие-то свитки. На секунду я поймал себя на мысли, что эти вещи, вероятно, пережили не одну войну и множество властей, учитывая бурную историю Китая за последнее столетие. Шэнь Ицинь медленно провёл рукой вдоль полки, отыскивая нужный документ. Было заметно: он знает свои бумажные владения, как пять пальцев. Но лишь делает вид, что ищет. Придаёт своим действиям солидности, чтобы мы не подумали, как ему просто далось такое решение.

Кейдзо в этот момент наблюдал за происходящим с настороженным выражением. Его глаза сузились, превратившись в две узенькие щёлочки, а напряжённые руки крепко сжимали колени. Добролюбов, стоя рядом, молчал, но его сосредоточенный взгляд говорил, что он готов вмешаться в любую секунду.

Наконец Шэнь Ицинь вынул толстую папку и положил её на стол. Открыв, он вытащил большую карту, явно не новую, но прекрасно сохранившуюся. Пальцы китайца ловко развернули её, и оказалось, что бумага довольно большая — примерно метр на полтора. К сожалению, все надписи были на китайском. Я мысленно чертыхнулся. Это обстоятельство ставило нас в полную зависимость от Кейдзо. Не хотелось бы этого. Но что поделать? Карта не японская же, а китайская.

— Здесь всё, что вы просили, — сказал он спокойно, указывая на тонкие линии, обозначающие дороги и реки, горы, перевалы, долины и многое другое.

Мы с Добролюбовым и Кейдзо с интересом наклонились над картой.

— Нам нужен железнодорожный мост через Мулинхэ, — уточнил Сергей, его голос звучал требовательно, но без агрессии.

Кейдзо перевёл. Владелец типографии на секунду задумался, затем медленно отрицательно покачал головой.

— Моста там нет, — сказал он спокойно. — Я участвовал в создании этой карты и точно знаю: нет моста.

— Не может такого быть, — пробормотал Добролюбов, явно не ожидая подобного ответа.

Мы начали изучать карту более внимательно, и правда — ни одного значка, пересекающего реку вблизи города. Внутри всё похолодело.

— Ты уверен, что это самая подробная карта? — спросил опер, стараясь удерживать в голосе спокойствие. Хотя мне было заметно, как у него желваки заиграли под скулами. «Да, Серёга, здесь тебе не допросная МУРа. Уж там-то ты бы расколол китайца, как спелый орех», — подумал чуть насмешливо. Нет, ну правда: чего ж так психовать?

Шэнь Ицинь выпрямился и скрестил руки на груди, приняв лицо оскорблённого в самых лучших чувствах.

— Это карта, которой пользуются граждане Мишаня. Она использовалась в том числе японскими оккупационными властями. А уж они к подобным вещам относятся очень… — он прочистил горло, видимо вспомнив нечто неприятное, — жёстко. Если моста здесь нет, значит, его не существовало или его разрушили, — ответил он без тени сомнения.

— Странно, — пробормотал я. — А Сигэру утверждал, что мост был.

Кейдзо, который до этого хранил молчание, вдруг заговорил.

— Так ведь мост был разрушен. В Японии есть такая тактика. Мы уничтожаем ключевые переправы, чтобы замедлить противника, — он поднял голову и понял, что выразился странно. Вы с опером нахмурились. Серьёзно? «Мы»?

— То есть японская императорская армия, — подчеркнул Кейдзо, чтобы откреститься от своей причастности к оккупантам.

Его голос прозвучал отстранённо, почти равнодушно, но его взгляд был устремлён на карту с холодной пристальностью. Мол, да, признаю, ляпнул лишнее. Но исправился.

— Какого года выпуска эта карта? — спросил я.

— 1940-го, — ответил китаец через переводчика. — Её изготовили сразу после Нового года, во второй половине февраля.

— Вот и ответ, — заметил я. — То событие, которое нас интересует, произошло в августе 1939-го. Потому понятно, что моста нет.

— Но дорога-то наверняка осталась, — заметил Добролюбов. — А ты посмотри: на карте её тоже нет.

— Чего удивляться? Рельсы на металлолом, шпалы по стройкам растащили, — сказал я.