Я подкатил к воротам, охранник не спит, открыл бодро. Оставив автомобиль перед крыльцом, я взбежал по ступенькам. Швейцара на этот раз на лестнице нет, погода не та, постучал, с той стороны послышались шаги, дверь сразу отворили.

Швейцар степенно поклонился.

— Ваше благородие…

— Всё в порядке, — сказал я благодушно, — закрывай, а то простудишься.

И бодро двинулся через просторный холл. Как же хорошо, щас сразу размещу в кабинете пузырь, мои мучения с передвижением в столицу кончатся. Да и не пузырь это, как-то звучит по-деревенски, а я же аристократ. Это нечто телепорта. Хотя телепортация живой материи невозможна, но здесь телепортацией и не пахнет, я всего лишь перемещаюсь во внепространственном пузыре.

По коридору навстречу вальяжно топают двое лакеев, морды незнакомые, остановились, перегородив дорогу.

— Э-э… Парень, ты хто?

— Хто я, понятно, — сказал я, — а вы откуда вынырнули такие уверенные?

Они смотрят свысока, один объяснилважно:

— Нас госпожа пригласила на службу. Здесь, так сказать, мы и будем…

Я молча окинул их быстрым взглядом. Смазливые, продувные морды, выражение угодливое, даже слишком угодливое, это значит, будут воровать всё, на что не обращу внимания.

Я сказал строго:

— Ребята, так не делается, вы что, совсем дикие? Нанимает хозяин. А хозяин здесь я. И плачу только я. Не знаю, кто вас обманул, но вы здесь не служите. Это я, хозяин, вам говорю. Собирайте вещи, если они у вас есть, и проваливайте.

Они было заартачились, я добавил холодно:

— Все претензии к тому, кто вас нанял. И тем самым обманул. Всё, закончили.

— Но, хозяин…

— Может быть, — сказал я, — вы и хорошие работники, но в моём доме не могут работать люди, нанятые посторонними, кроме прежних работников, что были здесь ещё до меня. Так что без обид, парни. Повторяю, все претензии к тем, кто вас здесь устроил.

Дом громаден, до самого своего кабинета никого не встретил. Дверь на замке, хотя вижу, кто-то ковырялся, нехорошо. Догадываюсь, чьих рук дело, совсем нехорошо.

Надо спешить, как только вбежал в кабинет, сразу же переместился по ту сторону стола, там между огромным книжным шкафом и картиной в тяжёлой массивной раме чистое пространство стены как раз место для пространственного пузыря.

Руки от спешки трясутся, пузырь мой за время дороги съежился в барсетке до размеров грецкого ореха. Жадно ухватил, растянул во все стороны и старательно закрепил на стене, так чтобы никто не смог к нему пройти, не сдвинув в сторону меня с моим массивным столом.

Сейчас он абсолютно незрим для нашего зрения в диапазоне от четырёхсот до семисот с половиной нанометров, хотя пчела, к примеру, с её диапазоном от трёхсот не только вполне узрит, но и сочтёт непрозрачным.

Убедился, что всё в порядке, со вздохом облегчения рухнул в кресло, руки всё ещё подрагивают, не каждый день проворачиваю такие эксперименты.

Дверь с грохотом распахнулась так, словно с той стороны шарахнули торцом бревна. В комнату не вошла, а ворвалась разъярённая Ангелина Игнатьевна, огромная, массивная, широкомордая, а нижняя челюсть, и без того тяжёлая, как гранитный валун, угрожающе выдвинулась вперёд, как ковш бульдозера.

— Мальчишка! — заорала она с ходу. — Как ты смеешь отменять мои распоряжения?

Я не стал подниматься, приветствуя, уставился в неё злым взглядом.

— Ангелина Игнатьевна… мне неприятно такое произносить, но осмелюсь напомнить, это мой дом!

Она заорала, некрасиво перекосив лицо:

— И что? Для тебя законы Рода не писаны?.. Ты самый младший, сиди тихо, как мышь под веником! Всем имуществом Рода распоряжается глава Рода!

Я спросил глумливо:

— Это вы глава Рода, Ангелина Игнатьевна?..

Она если и смешалась, то на долю секунды, сразу выпалила:

— Глава рода Василий Игнатьевич, я помогаю ему в меру своих сил!.. Он всё ещё слаб после болезни, я жертвенно часть его ноши тащу на себе!

— Вот и тащите, — ответил я, — но так, чтобы не пересекались с моими распоряжениями. В этом доме командую я. Вы можете… в своей комнате. Надеюсь, вас устроили там удобно?

Она задохнулась от ярости.

— Что? В комнате?.. Ты помнишь, что ещё несовершеннолетний?

— Я помню, — ответил я, уже закипая, — никто из родственников не может отнять моё имущество, мои земли или мои предприятия.

— Отнять не могут, — оборвала она победно, — но имеют право запретить ими пользоваться! До самого совершеннолетия! Это знаешь?.. Вижу, знаешь.

Я выставил перед собой ладони с растопыренными пальцами.

— Хорошо-хорошо!.. Спросим Василия Игнатьевича. Он же глава Рода?

Она фыркнула.

— А то ты не знаешь. Вадбольских много, но нашу ветвь возглавляет Василий Игнатьевич!.. И его слово — Закон!

— Поговорю с Василием Игнатьевичем, — пообещал я.

Она фыркнула, обдав меня цунами презрения, гордо удалилась. Я оглянулся на пространственный пузырь, хотя точнее его называть безпространственным, потому что между ним и тем, что в подвале моего имения пространства не существует. Просто это один пузырь в двух местах.