— С тобой хотят познакомиться графиня Любовь Лабунская и графиня Сагита. По-моему, на тебя поглядывает ещё и княжна Немировская, но пока мне даже не намекнула. Хочешь, я тебя им представлю?

Я удивился:

— Только увидели и уже хотят?

— Некоторые тебя, дубина, ещё на прошлых раутах заметили. Сама удивляюсь, за что?

Я спросил шёпотом:

— Но ты всех отшиваешь?

— А как же!

— Спасибо, — сказал я.

— Не хочу потерь для суфражизма, — пояснила она невинно, — ты нам ещё пригодишься!

— Я всегда пригаживаюсь, — сказал я с чувством. — Спасибо, ваше сиятельство! Подожду, когда вы лично лишите меня девственности. А уж потом пустите по рукам. Среди своих, разумеется, по суфражистским.

Она хмыкнула, посмотрела свысока, как породистая курица на жука-вонючку.

— Мечтайте, Вадбольский, мечтайте… С мечтой в сердце, или где она у вас там, лучше работается! Вы же верите Дарвину?

— Вы мой Дарвин, ваше сиятельство.

Она потянула меня за рукав.

— Пойдемте в зал для приёмов. Там уже поздравляют именинницу…

В соседнем зале Глориана в сверкающем платье, обворожительно прекрасная, окружена большой толпой поздравляющих, улыбается всем. Сюзанна шёпотом сообщила, Глориана родилась в самую холодную и вьюжную ночь зимы, в этот день вороны замерзали в полёте и падали оземь застывшими ледяшками, а если выплеснуть с балкона горячий чай, он со стуком падал на тротуар ледяными шариками.

Потому в ней есть нечто от этой холодной ночи, так что не обижай её, Вадбольский!

— Как можно обидеть крокодила, — прошептал я, — который смотрит на тебя и думает: съесть сейчас или чуть погодя?

— Вадбольский!

— Ладно, — сказал я всё так же тихо, — она очень красивый крокодил. Снежный крокодил, зимний. Арктический!

Он поинтересовалась тихо:

— Ты хотя бы цветы по дороге купил?

— Она их ест? — уточнил я. — Нет? Тогда зачем, завянут — выбросит.

Глориана, стоя на небольшом помосте, принимала поздравления. Гости подходили один за другим, поздравляли, самцы целовали протянутую руку, женщины обнимались. Все дарили разные драгоценности: серьги с огромными бриллиантами, броши, ожерелья, колье, заколки в причёску, статуэтки, а когда дошла очередь до меня, как самого неродовитого, да и вообще барон разве человек среди таких высокородных аристократов, я небрежно вытащил из кармана за цепочку медальон с багровым камешком в центре

Во взгляде Глорианы я увидел нешуточное опасение, Вадбольский непредсказуем, неизвестно, что выкинет на этот раз, может подарить бурдалю, украшенный драгоценными камешками и затейливой росписью по белоснежному санфаянсу, и не швырнешь ему в наглую морду, этикет не велит.

Я шагнул к Глориане, что подобралась и смотрит на меня с опаской, словно вот щас суну ей в руки самую ядовитую змею в мире.

— Ваша светлость, — заговорил я сладким голосом и содрогнулся всем телом, добавляя почтительности, — я человек бедный, худой и несчастный, а этот камешек из простого рубеллита всего лишь иллюзия. Но я старался! Если станет скучно, можете велеть ему что-нить сбацать для вас. Хоть частушки, хоть высокую оперу. Иллюзия хоть и дурная, но послушная.

Все озадаченно умолкли, Глориана, явно перебарывая себя, протянула руку, я вложил в раскрытую ладонь цепочку с медальоном и отступил на шаг, не забыв поучтивейше поклониться, даже задним копытом слегка полушаркнул.

Не сводя с меня пристального взгляда, она медленно передала медальон мне, повернулась, я быстро застегнул крохотный замочек на цепочке.

Мне почудился вопрос в её взгляде, я сказал с поклоном:

— Если не хотите другим мешать, просто пальцем сверху вниз по тыльной стороне. Слышно будет только вам!

Она внимательно смотрела мне в глаза, все ждали молча, происходит нечто необыкновенное, и Глориана оправдала ожидания, сказав очень серьёзным голосом:

— Спасибо. Вы понимаете, такая иллюзия бесценна?

В толпе гостей охнули, я сделал небрежный жест пальцами, словно отбрасывал ими нечто несущественное.

— Ваша светлость, но и вы как бы вот тоже бесценны!.. Если бы вас выставили где-то базаре как козу на продажу, я бы точно вас не сумел купить по бедности!

Она дёрнулась, в глазах блеснул гнев, пальцы сжались в кулаки, но пересилила себя и сказала обманчиво мирно:

— А взять для покупки в долг?

— Ваша светлость, — ответил я испуганно. — Вот уж чего боюсь, так боюсь!.. Нет, рисковать не стану, а вдруг не потяну по выплате?

Все замерли, такого на приёмах ещё не было, а Глориана уже полностью взяла себя в руки, даже сумела раздвинуть губы в улыбке.

— Узнаю Вадбольского. Подарить такую вещь и сделать вид, что отдаёт сущий пустячок, не стоящий внимания. Так боитесь услышать от меня спасибо?

Гости тянули головы, рассматривая медальон, что же в нём бесценного, просто красивая безделушка из полудрагоценного камешка, таких на рынке рупь кучка, однако Глориана знает больше других, коснулась пальцами багрового кристалла, а тот загорелся ярко и празднично, все тихонько охнули.