Я считаю, что нельзя приступать к каким-либо по настоящему действенным программам по сохранению животного мира, не зная точно, каково поведение его представителей. И тут мы сталкиваемся с особыми проблемами, теми, которые имеют отношение к самой Африке. Первая и основная из этих проблем — это вопрос о населении данного континента. Мало кто понимает, что именно коренные жители являются лучшими защитниками окружающей среды, а не иммигранты, в особенности представители других рас, которые только нарушают существующий баланс в природе (как это произошло в Северной Америке, где когда-то индейцы пребывали в почти идеальном равновесии с местным животным миром). Что касается «колониализма», который бесконечно обсуждается с политической точки зрения, то в действительности он не причинил такого уж вреда дикой природе, как это принято считать. Африканские страны терпимо относились к «спортсменам» и «белым охотникам», так же относятся и ныне, даже помогают им, но следует помнить, что именно при колониальном правлении появились первые перспективные программы по охране окружающей среды в Африке. Трудно сопоставить чью-либо деятельность с работой Американского общества по сохранению бизонов, но бельгийцы в Конго и британцы в восточном горном крае тоже хорошо потрудились в этой области. (Мой отец первым организовал что-то вроде частного охотничьего угодья в Африке. Умер он в 1924 году в результате несчастного случая с носорогами, когда помогал Мартину Джонсону снимать его знаменитый фильм «Симба». Таким образом, в отличие от многих критиканов, порочащих и оплакивающих каждую акцию «белых колониалистов», я кое-что знаю о том, как было на самом деле.)

Бичом и страшной мукой Африки, как колониальной, так и независимой, стало браконьерство. В прежние времена его таковым не считали, потому что законов против массового истребления животных ради коммерческих целей не существовало. Например, белые носороги почти вымерли, так как ненасытный азиатский рынок охотился за их «усиливающими половую потенцию» рогами. То же самое произошло с красивыми обезьянками колобус, которых убивали ради их шкур. В наше время законы существуют, но уничтожение зверей продолжается и распространяется по всей Африке. Контроль за охотой полностью отсутствует, несмотря на достойные похвалы усилия правительств, по крайней мере, вновь образовавшихся стран.

Из-за браконьерства, роста населения, широкого разведения местного скота (который на самом деле больше является источником дохода, чем пищи) и захвата саванн под пастбища дикие животные гибнут. Непонятно, как они вообще еще сохранились в Африке. Джулиан Хаксли выдвинул предложение, в котором очень обстоятельно объяснил, почему сохранение местного зверья имеет практическую и реальную ценность. Он предложил новообразовавшимся странам охранять и сохранять исчезающие виды, поддерживать разведение животных для обеспечения своего народа крайне необходимым мясом, чтобы возместить недостаток протеина. Было бы здорово, если бы африканские власти использовали это предложение, получив, возможно, материальную помощь от Великобритании.

Существует еще одна проблема, которая приводит в уныние. Создается впечатление, что охрана окружающей среды зависит в некоторой степени от семантики — слово «охрана» абсолютно не производит впечатления на молодых, а юнцов с оружием в руках оно просто приводит в бешенство. И тем или иным образом, но это слово приобрело сентиментально-благотворительный оттенок. Если бы кто-нибудь придумал новый сильный термин и несколько лозунгов, которые по-настоящему подействовали бы на общество, люди стали бы более активными. Ничто так не эффективно в пропаганде, как шоковая терапия, и вопрос охраны окружающей среды нуждается именно в этом. Но разве можно ожидать от потерявшего интерес к жизни и зашедшего в тупик общества, что его начнет тревожить уничтожение фауны именно в тот период, когда человечество во всем мире переживает социальный и политический кризис? И все же мы нуждаемся в новом слове, лозунге и усиленной кампании, которые бы воздействовали на общество, на напыщенных бюрократов и, возможно — всего лишь возможно, — на безумных «спортсменов». Мы с Халле как-то раз обсуждали этот вопрос, и его тоже волновала эта проблема. Прочитав его книгу, я пришел к выводу, что автор со своим проектом Конголенда является именно тем человеком, который может убедить людей в необходимости охраны окружающей среды.

До сих пор мы изучали главным образом открытые пространства типа саванн. Жан-Пьер Халле впервые на моей памяти с прекрасным знанием дела поведал нам о второстепенных проблемах ареалов замкнутого леса, обыкновенно называемым «джунглями». Эти проблемы совсем иного рода, так как в замкнутых лесах не водятся огромные стада травоядных, ни диких, ни домашних, гораздо реже встречаются хищники и еще реже человеческие существа. Здесь невозможно составить какую-либо перепись животного населения и провести сравнительный анализ с этологией саванны. Практически ничего не известно о повадках лесных животных. Между тем леса постоянно исчезают, год за годом.

И животный мир, исчезая вместе с ними, может погибнуть, прежде чем мы начнем что-то о нем понимать.

Когда я читал эту необыкновенную книгу, мне хотелось аплодировать стоя почти каждой странице. Жан-Пьер Халле знает все о животных, и его научный подход и наблюдения являют собой самый живой и реальный вклад в науку естествознания, этологии и зоологии.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Народ против животных

Народ, населяющий нашу планету, бездумно называет социальное человеческое объединение «обществом» или даже «цивилизацией». Однако объединения животных воспринимаются людьми несколько иначе. Взаимодействие животного мира с окружающей средой ученые называют экологией, а изучение «естественного» поведения животного — этологией. Для остальных людей животный мир большей частью являет собой хаотическое скопление существ, которые размножаются, живут, убивают и умирают без всяких на то причин. Учитывая принципы мышления и поведения человека по отношению к животному, людей можно разделить на три основных типа: любители природы, которые вроде стремятся делать добро, «любят» животных и пытаются их приручить, но абсолютно не ведают, что творят; люди, возомнившие себя царями природы и поэтому считающие, что вправе уничтожать все живое, если оно встает у них на пути; и потенциальные Белые охотники — невежественные убийцы или просто маньяки, превратившие африканские саванны в охотничий вариант Лас-Вегаса.