Подобная «охота на леопарда» с приманкой из-за заграждения была показана в январе 1967 года в телевизионном сериале «Американский спортсмен». Киноактер Джон Саксон играл роль неустрашимого охотника-любителя, который, сидя на корточках в боме вместе с проводником, целился в леопарда сквозь оптический прицел и убивал его. Будучи в Африке новичком, он поверил заверениям охотников, что такая охота — настоящая.

Критик Кливленд Амори назвал этот «спектакль» в «ТВ Гайде» «Белые Охотники во всем своем блеске»:

«…как легко, оказывается, показать по телевизору самое отвратительное шоу. Я считаю явление под названием «Американский спортсмен» ужасающим и не принимаю в ответ никаких доводов, никаких аргументов, даже малейшего сомнения в моей правоте… В этом шоу каждую неделю уничтожают медведей гризли, леопардов, слонов, носорогов и других животных. Если люди, возглавляющие Эй-би-си, получают удовольствие от такого рода «спорта», то это очень грустно, но это их личное дело. Но когда подобные взгляды навязываются публике под видом «занятия спортом», подобное оскорбление зрителей становится делом общественности…»

Старая пословица о риске во время охоты теряет свой смысл, когда так называемые охотники прячутся в укрытии. Ведь истинной целью такого рода охоты на леопарда является не желание просто пощекотать себе нервишки, а стремление добыть желанный трофей. В Африке охотники-любители охотятся исключительно по этой причине. Турист, зациклившийся на коллекционировании и на желании выставить напоказ свои трофеи из Африки, делает все, дабы доказать, что он настоящий охотник. И ради увековечивания его побед над членами Большой Пятерки, таксидермисты сооружают из слоновьей ноги корзину для мусора или стул для бара, из копыта носорога — пепельницу, а от африканского буйвола или льва остаются головы, висящие на стене. Голову Чуи тоже любят водружать на стену, вставив в нее стеклянные глаза и прикрепив к нёбу пластмассовый язык. Но, в отличие от других членов Большой Пятерки, леопард ко всему прочему обладает и роскошной пятнистой шкурой.

О том, что происходит с этой шкурой, рассказывает Верной Барлетт в своем стихотворении «Леопардовые шубы», которое впервые было опубликовано в «Ньюс Стейтслен»:

Большинство леопардовых шкур, идущих на шубы, шляпы и различные аксессуары, добываются, однако, отнюдь не во время театрализованной охоты. Число лицензий на отстрел леопардов крайне ограниченно, поэтому дефицит в шкурах пополняется с помощью посредников, которые приобретают их за жалкие гроши у африканских браконьеров. Издавна существующий сафари-рэкет вынуждает браконьеров ставить на леопардов и других зверей проволочные силки. И попавшимся в них животным приходится умирать долго и мучительно, иногда даже на протяжении нескольких дней, до тех нор пока не явится браконьер, который их и добьет. Шкуры контрабандой вывозятся из Африки, главным образом через Сомали, и продаются на западных рынках но бешеным ценам.

Те, кто поставляют эти шкуры, и те, кто охотится на Чуи ради того, чтобы якобы испытать сильные ощущения, являются единственными животными, нападающими на взрослого леопарда, за исключением разве только трусливых гиен, которые, по слухам, иногда осмеливаются поймать потерявшегося леопарденка. И все же, по сравнению с другими животными, Чуи редко становится добычей человека. В тех ареалах, где львы и другая крупная дичь окончательно стерты с лица земли, леопард еще водится. И если эта бойня будет продолжаться, леопард вскоре окончательно докажет свое превосходство: он останется единственным уцелевшим в живых из Большой Пятерки.

А с уроженцами Африки, которые для Чуи более знакомы и предсказуемы, леопард ведет себя гораздо бесцеремоннее. Подкравшись к деревне, он может утащить коз, свиней и собак, поймать гуляющего ребенка или, что бывает редко, убить и уволочь зазевавшуюся женщину. Но при встрече с взрослым мужчиной, даже безоружным, он всегда хорошо подумает, прежде чем напасть.

Тот факт, что Чуи редко нападает на людей, частично объясняется опять-таки присущей ему осторожностью. Правда, мне всегда казалось, что на самом деле леопардам, да и другим хищникам семейства кошачьих, не очень-то по вкусу человеческая плоть, они предпочитают любое другое мясо. По вполне объяснимым причинам я не проводил специальных экспериментов, но эта теория не так давно была подтверждена авторитетом высокого ранга. Доктор Льюис С. Б. Лики, всемирно известный антрополог, который обнаружил в Олдувайском ущелье в Восточной Африке останки наших предков, выдвинул предположение, что человеческие запах и вкус, в отличие от приятного аромата плоти павианов, вызывают отвращение у крупных кошачьих. Он также обратил внимание на то, что шимпанзе редко подвергаются нападению, так как они своей анатомией, физиологией и запахом более похожи на людей, чем на павианов. Вероятно, человек сумел выжить и эволюционировать в доисторическом мире в какой-то степени благодаря сомнительному вкусу своего мяса.

Насколько мне известно, единственные, кто относится с пониманием к характеру и образу жизни леопарда, — это пигмеи бамбути, проживающие в лесу Итури, местности, где леопарды кишмя кишат. Бамбути — своего рода кочевники, которые не строят постоянных деревень. И когда они обнаруживают, что близ их временной стоянки бродит леопард, то отпугивают его криками, угрожающе размахивая луками. Если пигмей, пробираясь в одиночку через абсолютно непроходимый буш, неожиданно натыкается на леопарда, он размахивает своим малюсеньким, в три фута, луком и громко кричит: «Огу, огу, муради!» — «Прочь с дороги, дедушка!» Изумленный и смущенный леопард спасается бегством. А нахалюга пигмей топает себе дальше, чтобы потом при случае заявить, что заставил леопарда «поджать хвост, словно собака».