Бивни и резцы целиком состоят из высококачественной, очень твердой кости и для пережевывания пищи не используются. Бегемоты щиплют траву своими тяжелыми губами, выстригая ее так ровно, будто прошло стадо овец. Передние зубы они пускают в дело в сражениях, преимущественно между собой, так как ни одно животное-хищник, даже двадцатифутовый крокодил, весом в тонну, не станет нападать на взрослого гиппопотама.

Рыбаки племени багома с озера Танганьика, где крокодилы и бегемоты водятся в изобилии, по-своему объясняют причину, по которой эти исполинские животные мирно существуют бок о бок в реках и озерах Африки.

«Давным-давно, — сообщили они мне, — крокодил заключил с Кибоко договор. «В воде сильнее ты, — заявил он Толстяку. — Но хозяином берега являюсь только я, я один. И если ты вылезешь на берег попастись на травке, я не пущу тебя, пока не пообещаешь мне сослужить службу». «Какую?» — спросил Кибоко. «Поклянись, что ты всегда будешь следить за лодками рыбаков и переворачивать их. Тогда обед будет обеспечен и мне». «Хорошо», — согласился бегемот. И с того кошмарного дня он, как верный друг и товарищ крокодила, помогает ему убивать людей».

В сказке племени багома крайне просто сообщается тот факт, что Кибоко с крокодилом в пище не соперники: травоядный бегемот пасется на земле, а плотоядный крокодил находит себе обед в воде. Именно поэтому да еще потому, что бегемоты благодаря своим размерам — животные спокойные, они, когда рядом нет малышей, обычно игнорируют своих соседей-крокодилов. Когда рядом дети, бдительная мать бросается на каждого крокодила, проживающего рядом, так как прекрасно знает, что он потенциальный похититель маленьких бегемотиков. И крокодилы поспешно отступают — ведь даже тупоголовой рептилии очень хорошо известно, что пускать в ход свои узкие челюсти против огромной квадратной туши, которая чувствует себя в воде как дома, означает превратиться в перекусанный пополам труп.

Если самку гиппопотамов сопровождает ее ребенок, она может с яростью броситься на каноэ, но в соглашение о ненападении с крокодилами она не вступает. Каждый большой предмет она воспринимает с истерическим подозрением, так как опасается возможной угрозы своему отпрыску. На самом деле она даже способна спутать каноэ с дрейфующим крокодилом, который своей формой напоминает лодку. Кроме того, всплывающий на поверхность бегемот может случайно столкнуться с каноэ и перевернуть его. Очень испугавшись от неожиданного удара по спине, они обыкновенно ныряют, как киты. Но, поскольку мало кто из местных рыбаков умеет плавать, даже те, кто половину всей своей жизни провел на воде, проплывающие мимо крокодилы вполне могут воспользоваться случаем и утащить под воду бедных пловцов или тела уже утонувших.

Вероятно, объяснение повадок бегемота местным населением кажется наивным, но суждения о Кибоко первых исследователей Африки тоже умными не назовешь. И доктор Ливингстон, и Генри Мортон Стэнли, и сэр Вичард Бертон, и Джон Спик, и Пол Дю Шаллу, и сэр Самуэль Бейкер — все они пережили столкновение с преданными мамашами-бегемотихами, и все они отзываются о бегемоте как о злобном звере, предумышленно атакующем лодки исключительно с целью убить человека.

Бейкер, один из самых резких оппонентов бедняги Кибоко, путешествовал на пароходе с гребными колесами по Белому Нилу. На гребное колесо налетел охваченный паникой бегемот и сломал несколько лопастей. Намерения его, однако, были куда менее кровожадными, чем самого Бейкера. Страстный гурман, сэр Самуэль с необыкновенным смаком описывал, как поедал мясо и жареные ноги детенышей бегемотов, а потом варил суп из их шкур. Он утверждал, что суп этот вкусом напоминает черепаховый и даже вкуснее. И так ему этот суп понравился, что он остроумно переименовал настоящий черепаховый суп в «фальшивый бегемотовый».

Я, конечно, предпочитаю людей, которые съедают свою добычу, а не развешивают по стенам, но мне не нравится, когда животных презирают за то, что они не лежат на блюде, и особенно мне не нравится манера «гурманов дичи». Сэр Самуэль, по крайней мере, занимался хоть какими-то исследованиями, а вот нынешние европейцы, которые едут в Африку, берут с собой разного вида специи для того, что я назвал «сафари гордон-блу». Таких мало интересует обычная дичь, которую Белые Охотники убивают для своего котла, например, бушбок и импала, нет, им подавай сассу, самую замечательную на вкус антилопу. А некоторые из них обожают детеныша дикобраза, филе питона или вареного варана; причем готовят они сами, размахивая над будущим блюдом баночками с орегано или майораном, а африканские бои с восторгом за ними следят. Затем такие гурманы возвращаются в Париж, Рим или Лондон, дабы поделиться своими новыми ощущениями со знатоками.

Менее склонные к путешествиям субъекты остаются дома и получают от специально нанятых для этих целей Белых Охотников партии самого вкусного мяса из Африки: копченую ветчину из гиппопотама весом сто фунтов. Приготовленная на пару шерри с патокой, она ценится больше, чем павлиньи язычки, которые так восхваляли римляне.

А Белые Охотники, продающие гурманам ветчину из Кибоко, другой конец его тела поставляют спортсменам. Охотникам хватило ума не помещать гиппопотама в список Большой Пятерки, но его голова с бивнями в пятьдесят дюймов до сих пор оценивается в тысячу долларов у любителя, стремящегося получить звание охотника. Мотивы человека, тайно покупающего голову южноафриканского буйвола, хотя бы понятны: ему необходимо доказать, что он якобы победил опасного зверя. Но когда кто-то похваляется действительной или вымышленной победой над животным, которого и выслеживать-то не приходится, потому что оно целый день нежит на мелководье и подставляет каждому свою спину, — это просто смехотворно.

До появления огнестрельного оружия местные охотники рыли ямы или подвешивали копья на деревьях близ троп или «туннелей» гиппопотама. Такие тропы бегемоты прокладывают себе сквозь густые заросли и высокую траву. Самые отважные охотники охотились с гарпунами, к которым привязывали веревки, чтобы, после того как животное опускалось на дно, как го делают все умирающие бегемоты, вытащить тушу наружу. Африканцы ели мясо бегемота с удовольствием и специями не посыпали. Предпочтение они отдавали салу. Ни одна антилопа, за исключением канны, не имеет того количества жира, которое бы заслуживало внимания, а вот хороших размеров бегемот обладает примерно двумястами фунтами чистого жира. Шкуру животного разрезали на полосы, высушивали, выделывали и отбивали для кнутов — грозных, даже смертоносных фимбо, или, как их позже назвали южноафриканцы, шамбоков. Правда, шамбоки лучшего качества делаются из высушенных и растянутых пенисов буйволов и носорогов.