Шрифт:
— Я видел, что ты женщина, и уступил тебе, но в следующий раз я не буду снисходителен!
Нин Цзычжу бросил стрелу к ногам Юй Синьи и вызвал её на дуэль:
— Ещё раз!
Синьи усмехнулась, вскочила на лошадь и ответила:
— Малый князь, если ты опять проиграешь и потеряешь лицо, то не смей плакать!
Все начали подзадоривать, и лицо Нин Цзычжу стало ещё более красным от смущения. Он крикнул:
— Кто заплачет, тот пёс!
Сказав это, он хлестнул свою лошадь и погнался за Юй Синьи, оставив своих охранников позади.
Малый князь Наньяна был, как ребёнок, и это развеселило Юй Линси, утвердив её в мысли, что он не может быть врагом семьи Юй.
Тан Були велела своим людям отнести оленя обратно в лагерь, а зрители разошлись по лесу на охоту.
Когда все разошлись, Юй Линси, не обладая такими навыками стрельбы и выносливостью, как её сестра, покрутилась по лесу и вернулась в лагерь вместе с Тан Були и другими благородными девушками.
Закатное солнце освещало лес, и тёплые лучи играли на воде ручья.
Юй Линси вела свою лошадь с парой серых зайцев, прикреплённых к седлу, к импровизированной конюшне за лагерем.
Лошадь была высокой, и она сомневалась в том, не поранится ли при спуске, когда заметила знакомую фигуру, которая присела и протянула руку, чтобы помочь ей сойти с лошади.
«Нин Инь?»
Юй Линси удивлённо посмотрела на него, замерев на стремени.
— У меня нет привычки пользоваться человеческими лестницами, отойди, — сказала она мягким, но слегка раздражённым тоном.
Если она решила оставить Нин Иня, то должна была изменить его привычки унижать себя.
Он прикусил губу, поднялся и отошёл.
Линси спокойно спустилась со стремени, но всё равно слегка споткнулась при приземлении.
— Осторожнее.
Нин Инь тут же поддержал её. Его прохладные, сильные пальцы крепко обхватили её запястье.
Сердце Юй Линси забилось сильнее, и её пальцы невольно задрожали.
Их глаза встретились, и она увидела в его чёрных, спокойных глазах ни малейшего намёка на контроль или желание.
Она поняла, что перед ней стоял совсем другой Нин Инь, не тот, которого она знала в прошлой жизни.
— Спасибо, — сказала она, отстраняясь.
Нин Инь отпустил её руку и, подумав, поднял голову и подарил ей искреннюю улыбку.
Закатное небо озарилось тёплыми красками. Птицы возвращались в лес, а его улыбка была, как чистый родник в горах, смывая все тёмные мысли.
Все говорили, что Сюэ Цэнь был, как светлый лунный свет, с внешностью Пань Аня, но улыбка Нин Иня затмевала даже десятерых Сюэ Цэней.
С того вечера в канун Нового года, когда Юй Линси попросила его улыбнуться, каждый раз, когда она его видела, он дарил ей эту безобидную улыбку.
Казалось, что так он пытался сделать её счастливой и уменьшить её неприязнь к нему.
Юй Линси думала, что его годы скитаний развили в нём необыкновенную чувствительность и проницательность. Как иначе он мог бы уловить скрытую в глубине её души обиду и отстранённость, и пытаться угодить ей?
— Не нужно заставлять себя улыбаться, — сказала она.
Нин Инь слегка не понял и спросил:
— Госпоже не нравится?
— Дело не в этом.
В глазах Юй Линси появилась лёгкая улыбка, но она сдержала её и серьёзно сказала:
— Бессмысленная улыбка выглядит глупо.
Она передала поводья Нин Иню, её голос стал легче:
— Позаботься о лошадях.
С этими словами она, размахивая маленькой плетью, направилась к лагерю, освещённая закатным светом.
В сумерках ударили в барабаны, сигнализируя конец охоты.
На поляне у ручья были сложены трофеи. Тан Були велела людям пересчитать добычу. Животные были отмечены по эмблемам на стрелах, что поможет при определении победителя.
После нескольких пересчётов стало ясно, что семья Юй собрала больше всех добычи, включая редких оленей и косуль.
Второе место занял малый князь Наньян, а за ним шли Сюэ Цэнь и другие.
Меньше всех добычи оказалось у семьи Чжао Юймин, с всего лишь одним зайцем и лисой с плохим мехом.
Вечером перед лагерем разожгли костёр, и молодые люди собрались вокруг. Они жарили мясо и делились своими трофеями.
Юй Линси велела отрезать ногу оленя и поделила её среди сопровождающих, а затем выбрала фрукты и горячее мясо и сказала Хутао: