Вот, значит, почему он подрался.

— Какая же вы все-таки… — шипит на Улю, — тварь!

Выкрикивает это и срывается к себе.

Я охреневше смотрю ему вслед. Не узнаю собственного сына.

— Уль, прости, — бросаю ей.

— Иди к нему, Максим, — Уля кивает на дверь, и я срываюсь за сыном, стучу в дверь.

— Я не хочу с тобой говорить! — выкрикивает Глеб.

По голосу слышу, что у него истерика. Дверь закрыта на замок. Упираюсь лбом в косяк:

— Глеб, ты мой сын, я любил и буду любить тебя всегда. Ульяна Романовна или Леша не виноваты в этой ситуации, и ты не должен так себя вести с ней. Она тебя ни разу не обидела.

— Вот иди теперь к другому своему сыну, раз он такой хороший и никогда никого тварью не называл! — выкрикивает гневно.

Выдыхаю с болью в груди. Нужно найти слова.

— Ты успокоишься, и мы завтра поговорим, хорошо? — спрашиваю спокойно, но в ответ тишина.

Стою у двери некоторое время, пока со спины не подходит Ульяна и говорит тихо:

— Максим, мы завтра переедем обратно в свою квартиру.

Я не хочу этого и отпустить их не могу, хотя понимаю, что, скорее всего, это правильное решение.

— Я сниму вам квартиру.

— Перестань. В доме становится теплее, народ начал возвращаться. Они, — кивает на двери мальчков, — пока не смогут вместе. Надо разговаривать с ними порознь. Иначе может случиться беда.

Глава 47

Ульяна

Максим ставит в коридоре две сумки. Мою и Лешину.

Лешка дуется обиженно. Ему обещали веселье и много времени с Глебом. А едва рассвело, я просто забираю его из дома Никоновых, даже не позволив позавтракать и не дав внятных объяснений.

Все пошло по… по одному месту.

Глеб закрылся у себя, не разговаривает с Максимом. Полностью игнорирует его. Посреди ночи Макс все-таки отпер дверь в его комнату запасным ключом, потому что боялся, вдруг сын что-то сделает с собой.

Но Глеб спал. У него было опухшее от слез лицо, он лежал на кровати, свернувшись калачиком, будто пытался спрятаться от всего мира.

Наутро в назначенное время он не вышел.

— Школа сегодня отменяется, — сокрушенно произносит Максим.

— Так будет лучше, — соглашаюсь с ним.

Максим увез меня и Лешку в нашу квартиру. Новые попытки снять нам квартиру или номер в гостинице я пресекла. Не хочу больше скитаться по чужим домам, когда у меня есть свой, пусть и вот такой неидеальный.

Едва мы заходим в квартиру, Леша сразу уходит к себе.

— Видишь, тут уже гораздо теплее? — спрашиваю Макса и, не дожидаясь ответа, продолжаю: — У меня сегодня только факультатив у старшеклассников, так что до двенадцати есть время. Сейчас я быстро приберу тут, и все будет замечательно.

— Давай помогу? Или хотя бы клининг вызову?

Выдавливаю улыбку:

— Лучше возвращайся к Глебу. Постарайся поговорить с ним, но помни: никакого давления. Возраст сложный, твой напор может привести неизвестно к чему.

— Леше когда скажем?

Смысла оттягивать нет.

— Приезжай сегодня вечером. Поговорим.

Макс судорожно выдыхает и кивает. Выглядит он не очень хорошо. Видно, что не спал ночь, переживал.

Бездумно порываюсь к нему и подхожу ближе, кладу руку на плечо:

— Мы со всем разберемся. Все будет хорошо.

Никонов поднимает взгляд и делает последний шаг ко мне, притягивает ближе и утыкается носом мне в шею.

Да. Даже большим мальчикам нужна поддержка.

Дыхание ускоряется. Наверное, надо вырваться, но… я не хочу.

Кладу руки ему на плечи, прижимаюсь теснее.

Стоим так совсем недолго, а потом он меня отпускает и наклоняется, оставляя легкий поцелуй на щеке:

— Спасибо тебе за все…

— Иди, — улыбаюсь ободрительно.

Заказываю в кафе у дома завтрак, а сама принимаюсь за генеральную уборку.

Леша помогает как может, хотя я прошу его не делать этого и не напрягаться.

Через час после начала уборки в дверь звонит курьер и ставит на порог огромные пакеты, просит расписаться. Я сразу вижу, что там.

Продукты. И конечно, заказать их мог только один человек.

Курьера благодарю, пишу Максу, что не нужно было всего этого, хотя что греха таить, любой вид заботы приятен.

Перед работой даже успеваю по-быстрому сварить супчик и убегаю в школу.