В сущности, говорит он, существует лишь два типа женщины: мать и проститутка. Оба типа, хотя и совершенно противоположные, принадлежат к разряду существ низших по своим инстинктам. В некотором отношении второй тип стоит даже выше первого. К категории «проститутка» принадлежат наиболее развитые женщины, которые тем или иным путем становятся вдохновительницами мужчины.

Женщина — всегда сводница, и как мать, и как любовница. Она сводница и для самой себя, и для других, и по своим природным наклонностям (как жрица полового влечения) не может быть ничем иным.

Воспитание женщины в наше время сводится исключительно к «сводничеству».

Поэтому, говорит автор, надо устранить от женщины воспитание женщины и от матери — воспитание всего человечества. Это было бы первой попыткой заставить ее служить идее человечества, которой испокон веков никто не препятствовал в такой мере, как сама женщина.

Женщина должна освободиться или освободить себя от самой себя. Она должна принести себя в жертву. Но женщина, покончившая с заключенным в ней элементом Ж, — женщина, ищущая в самой себе покой, ведь она не была бы более женщиной. Она перестала бы быть женщиной, она обрела бы наконец внутреннее крещение, покоряясь идее человечества. И исключительно это было бы освобождением женщины.

«Но может ли это быть? Захочет ли женщина по крайней мере свободы? Решится ли она отказаться от рабства, чтобы стать несчастной? — спрашивает автор. — Потому что более счастливой она не станет от такого рода освобождения; блаженство оно не может обещать ей, а путь к Богу так долог».

С этими открытыми вопросами автор заканчивает книгу, а сама книга является все же сплошным отрицательным ответом на все эти вопросы.

Женщина должна быть уничтожена посредством мужчины.

Не женщины сами по себе приковывают внимание Вейнингера, но исключительно «женщина» как таковая. Но так как женщины в чистом виде не существует, то понятно, что он снова и снова касается душевной жизни современных женщин, если только Вейнингер вообще может допустить душевную жизнь женщины. В конце концов, пожалуй, у них, у живых женщин, почерпнул он свой горький опыт.

Все, что мы знаем о душевной жизни женщины, мы обрели от мужчины, — говорит автор.

«Впрочем, за последнее время несколько „полуженщин“ дали нам часть женской психологии. Но это осталось без значения».

Хорошо. Но что, если женщина в чистом виде, прежде всего, не существует, и, во-вторых, если женщина не имеет души? Тогда что?

Как может мужчина знать что-либо о той душе, которой нет? Надо полагать, что кое-какие сведения свои о женщине он почерпнул от полуженщин.

Однако автор предполагает, что мужчина дал несколько ценных открытий о душевной жизни женщины и спрашивает: как он мог сделать это? Да, возражает он, в этом случае мы должны руководствоваться женским элементом, имеющимся в каждом мужчине. Потому что и в мужчине живет частица женщины, благодаря этому он может понять ее и заглянуть в ее душу.

Несомненно, что в существе Вейнингера было много женщины, потому что никогда еще душевная жизнь женщины не подвергалась более основательному анализу и никогда еще не выносилось заключение о ее многогранности и ужасах. И, как это ни грустно, но мне кажется, что редко мы были лучше понятны, несмотря на пристрастие и множество недоказанных утверждений.

Книга доктора Вейнингера заставила меня глубоко призадуматься.

Не открыл ли он действительно причины всего непонятного, как будто бессмысленного в характере женщины? Не является ли открытая им причина, в конце концов, пояснением всего того зла, в какое мы попадаем, потому что наше сокровеннейшее «я» никогда не бывает в полном согласии с нашими стремлениями стать человеком в том смысле, чтобы быть похожими на мужчину: стать гражданином, членом общества, существом, зависящим от рассудка?

Не в этой ли причине решение загадки, которую я не могу разрешить, — найти самого себя?

«Пол и характер» я читала в сплошном волнении. Я гневно отбрасывала книгу, снова начинала читать ее, восклицая: нет, это слишком грубо, возмутительно.

В следующее мгновение я сознавала, что эта книга требует серьезного внимания. Свою невоздержанность я объясняла отсутствием серьезных знаний, а прежде всего — неумением глядеть истине в глаза.

В книге этой много правды, но много и больного. И с благодарностью я почувствовала свое собственное здоровье, и прежде еще, чем я прочитала до конца книгу, я вся исполнилась радостью. Потому что вдруг передо мной встала истина: есть власть более жестокая и властная, чем какая-либо другая во всей вселенной, и прекрасно и радостно быть женщиной потому, что через нас исполняется эта власть.

Через нас совершается таинство. У алтаря природы нам уделено первое место. Как могу я завидовать мужчине, который, как наемник, хлопочет вне дома? И как могу я желать стать мужчиной?

Нет, я не завидую вечно разбрасывающимся мужчинам. Как богаты мы в сравнении с ними. Мы — у которых есть и ребенок, и муж. Мы — способные на вечную, безраздельную, цельную любовь. Мы — представляющие сами таинство. Деревья с корнями глубоко в земле и с верхушкой, стремящейся к небу. Мы — рождающие мужчин!

Я пишу это не затем, чтобы найти веру у мужчин. Я хочу укрепить свою собственную веру в себя.

Я — жена ученого, вполне обеспечена, недурна собой. Я здоровая, неглупая женщина и у меня здоровые, красивые и способные дети.

У меня всегда была, что называется, «светлая голова», я практична и способна, легко исполняю все, чего от нас требует свет, хотя у меня и нет основательных знаний.