Полная робости, но уверенная в срочности и необходимости своего дела, Мелания приблизилась к креслу, в котором больной предпочел сидеть после обеда, и тихо произнесла:

— Простите, барин…

— Ну что ж… Говори быстрее, что хотела сказать, и оставь меня в покое. Терпеть не могу, когда извиняются, намереваясь меня побеспокоить.

— Дело в том, что… Управляющий хочет поговорить с вами… Насчёт сена и ржи для Швеции.

Похоже, тема его заинтересовала, потому что он повернулся в сторону девушки и, не глядя на неё, продолжил:

— Почему он сам не пришёл сразу?… С каких пор мне нужны послы, чтобы общаться с моим управляющим?

Тот вошёл вежливый и услужливый, отвешивая смиренные поклоны и вертя в руках шапку, не зная, как лучше её держать, предварительно оставив забрызганные грязью и снегом сапоги на площадке чёрной лестницы, чтобы надеть новые лапти, которые принёс хорошо упакованными под тулупом, дабы не испачкать ковры по пути к встрече с хозяином. Он сожалел о необходимости беспокоить барина, но дело действительно было срочным и серьёзным. Его нельзя было отложить.

С тех пор как Дмитрий поселился в усадьбе, он требовал участия во всех сельскохозяйственных сделках, хотя был далёк от логического понимания предмета. Следуя необоснованным предложениям, вместо того чтобы продавать свои товары опытным экспортным фирмам, уже искушённым в деликатной международной торговле, он решил экспортировать их без посредников, что было весьма рискованным шагом, таким образом создав собственную независимую фирму. Он отправил в Швецию большие партии сена и ржи после соответствующей переписки. Но теперь цена на уже отправленные сено и рожь не достигла ожидаемого хорошего уровня на рынке, и шведские покупатели решили выдвинуть возражения после заключения сделки и складирования товаров, отказываясь платить договорные цены под угрозой прекращения будущих сделок, утверждая, что поставка по качеству уступает другим русским экспортёрам, что не соответствовало действительности. И поэтому он, управляющий, оказался в затруднительном положении, вынужденный побеспокоить барина, спрашивая его указаний, поскольку тот предпочитал быть в курсе всех сделок. И он завершил свою робкую речь, в которой объяснял ситуацию, добавив, чтобы подчеркнуть, что не несёт ответственности за неприятность, которая принесёт большие убытки усадьбе:

— Прошу прощения, Ваше Превосходительство… Но я ведь предупреждал, что шведские рынки нам не подходят… От Киева до Швеции так далеко, что это невыгодно ни нам, ни тамошним импортёрам. Вот, посмотрите! Сено и рожь пришли к месту назначения по такой цене, что шведы, конечно, не смогут за них заплатить… Лучше бы мы вели дела с Польшей. Всё-таки ближе.

Возмущённый тем, что его уличили в явной некомпетентности в сельскохозяйственных и торговых делах, Долгоруков резко оскорбил верного слугу, дядю Мелании и брата того другого, её отца, столь любимого покойной графиней; оскорбил всех крестьян со всех своих десятин и всех сельских имений целой России; оскорбил шведских импортёров, немецких, польских и финских импортёров; оскорбил Меланию, позволившую войти в его кабинет столь неприятному слуге, который беспокоил своего господина зимним вечером, когда термометр показывал двадцать градусов ниже нуля; оскорбил Императора, которого обвинил в непатриотизме из-за текущих цен на сено, рожь, люцерну, пшеницу и овёс, и закончил тем, что швырнул в лицо управляющему бумаги, представленные им касательно сена, ржи, шведских покупателей и транспортных расходов, затем швырнул в противоположную стену книгу, которую читал с утра, и нанёс такой сильный удар по столику, уже накрытому для чая рядом с ним, что самовар накренился и едва не упал, но был подхвачен Меланией, не побоявшейся обжечься, в то время как печенье, пирожки и свежие сливки для хлеба быстро разлетелись по ковру.

Между тем, с управляющим в комнату проскользнул и его младший сын, мальчишка лет десяти, тайком пробравшийся между бархатными занавесями и креслами, чтобы затеряться среди подушек на канапе, оставшись незамеченным хозяином дома. Это был двоюродный брат Меланечки и её крестник, который никогда прежде не бывал в роскошных покоях усадьбы, но в тот день, по неизвестной причине, упрямо настоял на этом, движимый неведомой смелостью удовлетворить собственное любопытство, чтобы потом рассказать деревенским товарищам:

— Я ходил по коврам в усадьбе нашего барина… Сидел на канапе, окружённый шёлковыми подушками… Пил чай из его серебряного самовара…

Однако, наблюдая за разговором отца с раздражённым больным, чьи ноги были укутаны в шерстяные покрывала, маленький посетитель оцепенел от страха, горько разочарованный грубым поведением того, кого привык считать полубогом, поскольку тот был владельцем столь обширных владений, и знал его как героя и мученика Крымской войны. Когда после более чем часового обсуждения недоразумения были улажены, и между барином и слугой было установлено, что лучше уступить снижению цен на сено и рожь, навязанному шведскими покупателями, чем возвращаться с грузом в Киев или искать продавца там же, в Швеции, продавца, который вполне мог не найти других покупателей, поскольку наступила зима, и приобретатели товара уже были обеспечены хорошим запасом; когда после всех договорённостей управляющий попрощался с хозяином, собираясь уходить, мальчик, держа за руку двоюродную сестру, которая его привела, уже не желая выразить графу пожелания доброго здоровья, как полагалось, воскликнул тоном, который считал конфиденциальным, но который на самом деле был достаточно громким, чтобы Долгоруков мог услышать:

— Хм… Несмотря на свою болезнь, барину не следовало быть таким грубым с моим бедным отцом… Мой брат тоже парализован, и его состояние намного хуже… Однако никто никогда не слышал от него ни жалоб, ни единого нетерпеливого слова в чей-либо адрес…

— Тсс… Замолчи, пожалуйста!.. — испуганно прошептала Мелания, увлекая его к выходу.

Удивленный Димитрий, только сейчас заметивший присутствие маленького посетителя, с интересом повернул голову и, увидев его и Меланию, уже направлявшихся к выходу, резко спросил:

— Кто этот мальчик и что он здесь делает?…

Дрожа, молодая женщина приблизилась и, не имея возможности скрыть присутствие двоюродного брата, представила его:

— Это мой родственник, мой крестник… Петр Федорович, сын управляющего Федора, который только что ушел. Он хотел навестить господина графа, которого прежде не знал, и пожелать ему доброго здоровья.

Совершенно естественно, без видимого страха, мальчик позволил своей покровительнице вести себя, в то время как его отец уже был далеко, а сама Мелания опасалась новых проявлений дурного настроения со стороны графа. Однако, верный охватившему его чувству досады, он не поприветствовал Димитрия, лишь прямо глядя на него своими яркими глазами, полными любопытства. К удивлению молодой гувернантки, Димитрий, вместо того чтобы выказать раздражение, лишь спросил несколько неуверенным голосом: