Итак, моё путешествие на Урал было связано и с этой особенностью, а именно с выбором некоторых молодых танцовщиц, способных выполнять эти обязанности. И поскольку этот регион империи прославился очарованием своих танцев восточного стиля, которыми так восхищались в то время, я отправился на поиски нескольких девушек, чтобы удовлетворить желания моей государыни, одновременно выполняя просьбы графини Кивостиковой относительно её падчерицы.

В районе скита не было ни постоялых дворов, ни гостиниц. Обычаи оставались патриархальными, и редкие путники, отважившиеся забрести в эти края, останавливались преимущественно в самом ските, где имелись пристанища для чужестранцев. Также их принимали в поместье Вяземских, где оказывали радушный прием, или в крестьянских избах. Хозяева отказывались брать плату за постой, но принимали подарки как дружеское подношение.

Проведя первый день в избе Марии Александровны, на следующий день я перебрался в усадьбу Вяземских, которые приняли меня со всеми почестями, подобающими аристократам, а также потому, что я был другом семьи Кивостиковых. Сергей Соколов питал пристрастие к восточным обычаям, и восточное гостеприимство превосходило европейское в изысканности. Ошеломленный оказанными почестями, я был очарован высоким уровнем образованности хозяина дома и признал в нем самого необычного, развитого и добродетельного человека во всей "Святой Руси".

В первые три дня ничего особенного не произошло. Я всё еще не решался раскрыть причину своей миссии, поскольку почтенность Князя внушала страх моим не вполне благородным намерениям. Также не удалось нанять ни одной танцовщицы, поскольку весь район, находившийся под моральным влиянием Князя-философа, не принимал женщин, не соответствующих высоким нравственным стандартам. Ни одна из встреченных мной не согласилась бы на шпионаж или выступления в театре в качестве профессиональной танцовщицы. Тем не менее я решил остаться, очарованный столь чистым образом жизни и благотворительной деятельностью, которой руководил Сергей Соколов.

В первое воскресенье моего пребывания в ските проходили празднества в честь обильного урожая зерновых, превзошедшего самые оптимистичные прогнозы. Со всей округи в двадцать верст должны были съехаться гости для участия в торжествах, и деревни Князя с раннего утра украшались, готовясь с неподдельным энтузиазмом к собранию на просторной мраморной террасе. Получив приглашение и поскольку в усадьбе не оставалось даже ни одного мужика, я отправился в карете с Ольгой — Сергей уехал туда еще рано утром руководить приготовлениями. День выдался свежим, но приятным. Бледно-голубое небо освещалось ярким солнцем, которое искрилось на листве парка и близлежащих лесов, придавая им тысячи золотистых отблесков восхитительной красоты. Пока превосходная тройка белых лошадей Вяземского бодро тянула карету, я размышлял:

— Сегодня будет легко найти то, что я ищу. Эти праздники урожая никогда не обходятся без танцев. Несомненно, сегодня я познакомлюсь с девушками, не подверженными строгости Князя, поскольку они проживают в других владениях. Они пожелают продемонстрировать свои чары при Дворе матушки Екатерины.

Мягкий голос Ольги Нади Андреевны вывел меня из размышлений:

— Сегодня вас ждет большой сюрприз, граф Алексей, — произнесла она неторопливо, словно из светской вежливости. — Вам предстоит увидеть танец, достойный профессиональной татарской танцовщицы, в исполнении того, кто страстно желал бы последовать за вами в Санкт-Петербург и Москву, если бы не неотложные обязанности, удерживающие здесь.

Я не понял, к чему клонила моя прекрасная хозяйка, и попросил повторить фразу, прозвучавшую с меланхоличными нотками сдерживаемой жалобы или признания. Я впервые взглянул на нее с необычным интересом и подумал: "Она очаровательна! Самая красивая женщина, какую я когда-либо видел! Когда она была девочкой, я и не думал, что она станет такой прекрасной! Она покорила бы не только салоны Екатерины, но и любое место, где бы появилась…

Однако она казалась смущенной и печальной. Наши глаза, возможно случайно, а может благодаря романтической атмосфере, впервые встретились, погрузившись друг в друга. Из наших грудей вырвался едва заметный вздох, выдавая взволнованность чем-то неопределимым, что излучалось от нас и переплеталось в гармоничном сплетении в тесном пространстве кареты, катившейся под монотонное пение кучера и щелканье кнута, рассекавшего воздух, подгоняя резвых лошадей.

— Поверьте, граф Камерович! — продолжала она. — Я бы с удовольствием поехала в Санкт-Петербург, даже в качестве профессиональной танцовщицы, ведь я умею танцевать, если бы не эгоизм моего мужа, который вынуждает меня оставаться в этом одиночестве…

— Возможно, это не совсем эгоизм, сударыня… а скорее похвальное желание уберечь вас от пагубного влияния больших светских центров. Ваш муж — человек высокого склада, которого должны правильно понимать окружающие… — ответил я неохотно на эту несвоевременную откровенность, поскольку искренне восхищался князем-философом.

— Знаете ли вы, что мой отец готовил меня к службе при царице? — продолжала она, словно не слыша меня. — Но, сосланная сюда по злобе моей мачехи, я немедленно вышла замуж за этого великодушного князя, и теперь я женщина, обременённая столь строгими, столь священными обязанностями, что невозможно осуществить главную мечту моей жизни: жить при дворе! Однако я знаю, что моя судьба влечёт меня туда… и рано или поздно я окажусь там.

Странное облако удивления или волнения затуманило мои чувства, когда я слушал её. Моё сердце забилось быстрее, и безрассудные предположения переплелись в моём мозгу! Я живо повернулся и спросил с некоторой смелостью: