Узнав о моей миссии относительно претензий Ингрид Корсунской, или, вернее, вдовы Кивостиков, он высказал мнение, что супруге следует отказаться от имущества, оставленного отцом, в пользу мачехи и братьев, которые боролись с бедностью:

— Ты должна ответить на обиды, делая добро тем, кто тебя обидел, моя дорогая. Они твои братья и нуждаются в отцовском наследстве, чтобы обеспечить себе достойное будущее. К тому же они не ответственны за действия матери. Что касается тебя, тебе не нужно состояние твоего отца. Я достаточно богат, чтобы обеспечить всё, в чём ты нуждаешься и чего желаешь. Откажись же от наследства. Я чувствую, что если ты этого не сделаешь, наследство твоего отца причинит, возможно, непоправимые неприятности как тебе самой, так и им. Никакое богатство не будет приятнее, моя Ольга, чем те нравственные блага, которые мы приобретаем для украшения нашего характера. Только они, поверь, матушка, принесут счастье нашему сердцу.

Он вызвался, в частности, помочь вдове Кивостиковой всем, чем только мог.

Если бы этот благоразумный совет был принят, судьба Ольги Нади Андреевны, возможно, сложилась бы совсем иначе, поскольку она была бы направлена голосом добра, ведущим к светлым духовным обителям. Секрет человеческого счастья заключается в умении отказываться от чего-либо в нужный момент. И тот, кто умеет отказываться, будет жить в мире, всегда влюбленный в высшие идеалы, вдохновленные божественной любовью. Но Ольга не приняла доводы супруга. Она не прислушалась к его предостережениям даже тогда, когда он, видя ее сопротивление окончательному отказу, напомнил, что письмо мачехи просило лишь о равном разделе. И когда он отказался переезжать в Санкт-Петербург, объясняя это священными обязанностями, привязывающими его к обители, последовала неприятная дискуссия. Сергей, однако, оставался любящим и спокойным, как обычно, ни разу даже не повысив голос. Ольга же вспылила, назвав его фанатиком и эгоистом, предпочитающим ей нищих и преступников, которых он намеревался искупить, пародируя Мессию.

Сергей замолчал после этого. Спокойно выпил чашку чая, непринужденно беседуя со мной о других вещах. Затем встал и начал прогуливаться по парку, исполняя нежную арию на своей флейте. Ошеломленный, чувствуя себя виновником инцидента из-за моего обольщения прекрасной Ольги, я удалился в свою комнату, в то время как звуки флейты продолжали нежно звучать в меланхолии сумерек. Что касается Ольги, она стремительно покинула зал, увидев уходящего мужа, поднялась по лестнице в слезах и заперлась в своих покоях, больше не подавая признаков жизни. Флейта, однако, продолжала свой сладкий концерт до самого рассвета.

Два дня спустя, в отсутствие благородного князя Вяземского, который, как всегда, находился со своими дорогими больными, я вернулся в Санкт-Петербург. Ольга Надя Андреевна уехала со мной, покинув мужа.

V

Ольга оставила Сергею письмо, прощаясь, умоляя о прощении за то, что покидает его, и заверяя в намерении достойно вести себя в обществе, соответствуя честности отцовского имени и его собственного имени, Вяземского. Это случилось на закате, когда он, вернувшись домой, жаждущий увидеть ее и удивленный тем, что в этот день она не появилась в обители для исполнения своих обязанностей, нашел письмо с известием о том, что госпожа уехала с молодым гостем в Санкт-Петербург.

Вяземский, которому слуги добровольно рассказали о случившемся, никак это не прокомментировал. Он молча прочитал письмо, спокойно сидя в своем любимом кресле у камина. Обычно он ужинал по возвращении из обители в компании жены. Однако в тот вечер он не ужинал, хотя заметил, что стол был накрыт на двоих, как обычно — для него и Ольги. Он также не лег спать и даже не играл на своей флейте. Остался в кресле, глядя на потухший камин, так как стояли приятные летние дни. Он даже не читал и не писал, не готовил стихи или тезисы для занятий с учениками, как обычно делал. Он сидел там, держа письмо в руке, молчаливый, страдающий, но сдержанный. На рассвете следующего дня после бессонной ночи он отправился в обитель, где привел в порядок многие дела, назначил временного директора, посовещался с несколькими помощниками, посетил больных одного за другим и дал им тысячу различных указаний и поручений. Он проверил кладовые, навестил крестьян, прося их быть добросовестными в его отсутствие, так как собирался путешествовать, а через два дня на рассвете велел оседлать двух лошадей для себя и двух для своего личного слуги, и отправился в столицу с небольшим багажом. Он не сменил свою обычную одежду, то есть характерные восточные одеяния. Он отправился за женой!

После изнурительного путешествия с короткими остановками в неудобных постоялых дворах для отдыха лошадей и восстановления собственных сил он прибыл во дворец Кивостиковых, принадлежавший его жене.

Ночь уже давно вступила в свои права, и дождь лил как из ведра. Все знатные семейства Санкт-Петербурга только что встали из-за ужина. Сергей вошёл без доклада и застал супругу в окружении друзей и знакомых, которые пришли навестить её после возвращения, удивлённые новостью о том, что она вернулась без мужа, который, по её словам, предпочёл продолжить одинокую жизнь на Урале, посвятив себя благим делам.

— Он похож на монаха! — объясняла она гостям во время ужина, за несколько минут до неожиданного появления Сергея, внутренне сожалея о его отсутствии, но оставаясь приветливой и любезной с гостями. — Он похож на монаха, настолько строго и добродетельно себя ведёт. И в самом деле, он и есть не кто иной, как монах, несмотря на свою независимость и неприверженность какой-либо религиозной секте. Он святой, я это признаю и утверждаю. Отец бедноты, которая его обожает, защитник угнетённых. Никогда ни на кого не гневается, даже если его оскорбляют. По правде говоря, никто его и не оскорбляет, потому что он не даёт для этого поводов… И это порой меня раздражало… ведь я хотела, чтобы он был более человечным, менее святым. Я даже чувствую, что не заслужила такого супруга. Он должен был быть скорее моим отцом или старшим братом. Я очень уважала его как существо, намного превосходящее меня… а я, по правде говоря, хотела бы иметь мужем весёлого и снисходительного спутника, с которым могла бы развлекаться, наслаждаясь всеми удовольствиями, которые позволяет наше общественное положение. Думаю, Сергей Соколов намеревается стать религиозным реформатором здесь, в нашей и без того святой России. Его мечта не в том, чтобы создать ещё одну религию, а в том, чтобы возродить Евангелие Господне, которое, как он считает, искажено земными интересами его хранителей на Земле. Его мечта — евангелизировать бедные классы, которых он называет "простыми людьми", и направить их к Богу через добрые дела и воспитание благопристойных привычек.

— И у вас хватило смелости оставить такого супруга? (Позвольте вас упрекнуть, Княгиня.) У вас хватило смелости оставить супруга такого достоинства, когда он воплощал идеал, который мы мечтаем найти в наших юношеских грёзах? — с интересом спросила подруга, дама с очень белой кожей и романтическим взглядом, которая рассеянно обмахивалась за столом большим веером из белых перьев, забыв о еде.

— Я ещё недостаточно развита для столь высоких устремлений… и предпочитаю жить как обычный человек, то есть без мессианских задач на своих плечах… — ответила хозяйка, не замечая пренебрежительности, с которой говорила о муже.