И механически все создаваемое выглядело не особо и сложно (то есть все равно на порядки сложнее, чем нынешние серийные станки), но чтобы все это заработало, требовались и программы, этой «механикой» управляющие. А так же программы, позволяющие станок быстро перепрограммировать под изготовление другой детали — и вот тут все было исключительно печально. Потому что компы теперь в принципе позволяли «и не такое проделать» — но лишь при наличии нужных программ — и программы-то писать было практически некому. И подготовка программистов и стала моей главной заботой.

Ну да, я же была буквально корифеем программирования, в юности (то есть полвека назад) прочитала книжку Кларенса Джермейна! Впрочем, мне этого хватило, чтобы обрисовать проблему мужу, а Сережа внезапно задачкой и заинтересовался. С очень интересной стороны он к задаче подошел, с позиции матлингвистики. Очень, должна сказать, интересная наука — если хотя бы примерно понимать, о чем она — но Сережка понимал — и очень плотно занялся составлением какого-то абстрактного языка, позволяющего, как он сказал, «однозначно преобразовать пространство изделия в пространство команд станка». Лично я смысл всех слов по-отдельности поняла прекрасно, а вот в целом значение фразы осталось вне пределов моего понимания. Ну и плевать, для любой задачи всегда найдется специалист, который задачу эту решить сможет — а моя задача заключается лишь в том, чтобы этого специалиста всем нужным обеспечить и проследить, чтобы ему никто не мешал.

Последнее в домашних условиях проделать довольно сложно, все же Ваську не пускать на ручки отцу было бы в корне неверно. А вот первая задачка меня несколько напрягла: в начале декабря Сережа принес мне список того, что он счел необходимым для «программирования станков с ЧПУ» — и в этом списке вообще ничего, хоть малейшего отношения к станкам имеющего, не было! Зато имеющего отношения к собственно вычислительным машинам было ну очень много…

И перед Новым годом я собрала нужных специалистов в Москве на совещание. То есть, как и раньше, это была очередная «раздача розовых слонов», я просто обрисовала перед собравшимися список того, что «ждет от них страна» и поинтересовалась, кто чем из предложенного списка желает заняться. И самое интересное предложение высказали инженеры из Брянска:

— Интересная задачка получается, — с некоторым ехидством в голосе высказал свое мнение главный инженер Брянского телевизионного завода, — но, по большому счету, мы что-то такое уже проделали в наших цветных телевизорах. Только мы там храним четыре строки развертки, а здесь, получается, нужно хранить уже пятьсот семьдесят шесть…

— Сразу шестьсот, так считать проще, — машинально ответила я, ведь с молодых лет помнила, что приемлемое разрешение монитора составляет шестьсот на восемьсот пикселей. — И развертку делать уже не черезстрочную.

— С разверткой-то понятно, ведь мы весь кадр будем в памяти хранить, нам канал скорость приема картинки ограничивать не будет… кстати, я думаю, что раз уж существенной разницы по памяти не предвидится, можно сразу и цветные кинескопы использовать.

— Можно… но тогда придется хранить уже три экрана, нет смысла к машине сначала цвета миксировать, а затем их разделять. Но тогда возникает вопрос относительно доступного размера памяти: если сейчас на кристалле хранится четыре строки, то даже для черно-белой картинки потребуется полтораста корпусов…

— Не потребуется столько: на полупроводниковом сейчас переходят на топологию в один микрон, у них теперь на двенадцати миллиметрах помещается шестьдесят четыре килобайта вместе с контроллером и регенератором, так что один канал цветности — это одна плата памяти. То есть такое мы уже можем сделать… теоретически, я думаю, за полгода справимся — но там сейчас собираются размер кристалла побольше брать, и память по тридцать два килобайта на кристалл выпускать. Если к лету успеют процесс отладить… то есть у нас тогда просто внутри корпуса больше пустого места останется.

— Это когда это они успели такую плотность обеспечить?

— Да как раз в ноябре и отладили процесс. После того, как новый цейссовский литограф на заводе поставили. Но на нем уже можно и за пластины в семьдесят пять миллиметров браться, так что у них с новыми схемами единственный затык остался, но от них вообще не зависящий: в Обнинске пока не придумали, как такой толстый кристалл в котел атомный запихивать. Но ведь придумают… я надеюсь.

— Не единственный, — недовольно огрызнулся инженер с завода полупроводников, — во-первых, технология только отлаживается, у нас пока только около двадцати процентов годных получается. А во-вторых, — вы, Светлана Владимировна, у себя уже подумайте, что сделать можно будет — у нас при пуске новой линии опять лимит по электричеству превысился. Сейчас, пока зима на дворе, Брянская ТЭЦ выручает, но когда отопительный сезон закончится, с электричеством в городе… в области будет уже совсем паршиво. И как раз к лету линия может просто встать без энергии: ТЭЦ-то на лето отключают…

Как с этой проблемой справиться, я уже знала: большая часть электричества шла на установки по переплавке и очистке кремниевых кристаллов, а это можно было делать и в других местах, где дефицита электричества не было. Например, в Красноярске или даже в Братске — но для этого нужно было там заводы новые построить. И со временем эти заводы, конечно, построены будут — а пока новенькое производство налаживалось в Томске. Точнее даже, в Северске: мне удалось (благодаря «моральной помощи» Пантелеймона Кондратьевича договориться с министром Средмаша Славским и там мне даже специальную площадку под это дело выделили. Ну и сразу готовые кристаллы там же должны были в реакторы пихать: тут уже товарищ Доллежаль очень ответственно отнесся к моим потребностям и на реакторах АДЭ в них предусматривалась возможность запихивать всякие штуки диаметров до пятнадцати сантиметров. Но это было все равно делом не самого скорого будущего, а пока…