Хардт вернулся домой как раз в тот момент, когда я уходила с Сильвой и Кенто, завернутой в пеленки и привязанной поясом к моей груди. Он улыбнулся мне и помахал пальцем перед лицом ребенка, а я в ответ уставилась на него с отсутствующим видом. Тогда я солгала ему, сказав, что мы просто собираемся прогуляться, чтобы познакомить Кенто с городом, в котором она родилась. Я солгала, потому что знала, что он попытается отговорить меня от моего решения, и мне не нужна была помощь, чтобы усомниться в себе. Хардт любил эту девочку; он видел в ней последнюю ниточку к брату, которого потерял в разрушенном городе Джиннов. Он бы спорил, боролся против этого решения. Но, в конце концов, Кенто была моей дочерью, отец которой уже девять месяцев как умер; это было мое решение. Я не была готова быть матерью. Я никогда не была полностью готова быть матерью.

Трусиха! Я хотела поспорить с ужасом, но не смогла подобрать слов. Иногда бывает трудно спорить с правдой.

Сильва видела мое смятение. Думаю, она пыталась отвлечь меня, болтая обо всем и ни о чем одновременно. Она рассказала мне о нехватке орехов после нашей недавней остановки в Хаттейне. По-видимому, тарены весьма неравнодушны к разнообразным орехам, и большая часть провизии Ро'шана поступала из Хаттейна, но весь регион недавно пострадал от засухи, и орехов было мало. Она также сказала мне, что мы снова приближаемся к Ише, и Ро'шан пройдет над Терреланом в течение месяца. Это будет первый полный виток с тех пор, как я поднялась на Ро'шан. Наверное, это должно было стать поводом для празднования, но я не могла заставить себя чувствовать себя счастливой. Я этого не заслуживала.

Терреланцы будут ждать тебя. Этот ребенок — твоя единственная защита.

Я зашипела, призывая ужас замолчать, и Кенто помахала пухлой ручкой перед моим лицом.

Я даже не поняла, куда Сильва меня ведет, пока мы не остановились. Когда я оторвала взгляд от маленького спящего личика моей дочери, я увидела вход в одну из огромных арок, которые поднимались над городом и пересекались в центре Ро'шана. Я думаю, что именно удивление на моем лице заставило Сильву улыбнуться.

— Это редкое явление — отказываться от ребенка, — сказала она. — Моя мама хочет встретиться с тобой.

— Ранд хочет встретиться со мной? — Признаюсь, мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать это. Тогда Ранд и Джинны были не более чем историями, которые я читала в рассказах бардов, и большинство из них были полны противоречий. Некоторые изображали Ранд чудовищами из плоти, дерева и воды, слитыми воедино и каким-то образом живыми, несмотря на безумие. Другие изображали их сиренами, прекрасными девами, которые заставляли всех влюбляться в них. Но у третьих они были гигантского размера, почти землянами по пропорциям, но с кожей, которая светилась, как металл, оставленный в кузнице. Насколько я знала тогда, во всех историях, которые я читала или которые мне рассказывали, была только одна закономерность: все Ранд были женщинами. И все Джинны — мужчинами.

— Были найдены приемные родители, Эска. Они не земляне, но будут относиться к ребенку с любовью…

— Не земляне? — Я едва сдержала слезы. Мои внутренности скрутило, и я подумала, что меня сейчас вырвет. Я ненавидела себя, но знала, что это было правильное решение. Так и должно было быть. Я не могла позволить своей дочери разделить мою судьбу. Мы, все мы, изуродованы шрамами, страдаем от ошибок и неуверенности в себе, оставленных нам нашим прошлым. Мы тонем в истории, как хорошей, так и плохой, и мы не можем не увлечь за собой на дно наших детей. Но они заслуживают лучшего, лучшего, чем мы. Кенто была маленькой копией меня и Изена, не отмеченной моими шрамами, неспособной понять недостатки, которые я могла бы передать ей. Я — оружие, но я не хотела, не могла позволить ей разделить мою вину.

Еще больше лжи. Ты не можешь позволить ей встать у тебя на пути.

Ужас говорил правду, по крайней мере, ее часть. Я могла отказаться от своей борьбы не больше, чем могла убедить своих врагов меня не преследовать. У меня не было другого выбора, кроме как отказаться от своей дочери. Я бы только причинила боль ее маленькой невинной жизни, оставив шрамы на моей душе. Обрушить своих врагов на ее маленькую головку. Наши дети заслуживают лучшего, чем мы. Кенто заслуживала лучшей матери, чем я.

Сильва покачала головой. «Это все, что я могу тебе сказать. Моя мать хочет сначала встретиться с тобой. Если она согласится на твою просьбу, ты оставишь ребенка с ней и больше никогда его не увидишь». В то время я этого не понимала, но Сильва никогда не называла Кенто по имени, только ребенком. Я думаю, она это делала, чтобы сохранить дистанцию.

Я кивнула, хотя на самом деле мне хотелось сделать совсем другое, и Сильва повела меня внутрь арки. Внутри каждой арки есть платформа, которая, кажется, движется своей собственной силой. В другое время я бы с удовольствием попыталась разобраться, как это работает, но сейчас я не могла оторвать глаз от маленькой девочки, которая смотрела на меня и гулила. Голубые глаза были так похожи на мои собственные. По лицу Кенто скатилась слеза. Она заплакала. Звук, от которого мое сердце разрывалось на части. Я быстро вытерла слезы и стала танцевать по платформе, нежно ее покачивая, пока она снова не успокоилась. Сильва все это время наблюдала за мной.

Дворец Ро'шана расположен высоко над городом, но платформе потребовалось всего несколько минут, чтобы достичь вершины арки. Она замедлила ход и остановилась на площадке, через дверной проем лился свет. Сильва снова повела нас вперед, и мы пошли по белым залам, украшенным сокровищами и статуями, которые, как я теперь знаю, были древними и бесценными. С одной стороны не было окон, только большой балкон, который внезапно обрывался вниз, на улицы. Оттуда я могла видеть весь Ро'шан и даже дальний край парящей горы. За ним простиралась бездонная синева океана. Мы приближались к Ише, там был разгар лета, голубое небо и палящее солнце почти все время.