Вернувшись в наш маленький домик, я обнаружила, что Сильва меня ждет. Она пробыла там недолго, но этого было достаточно, чтобы Хардт впился в нее взглядом. Позже мне сказали, что он чуть ли не угрожал ей, чтобы она сказала, где находится Кенто. Сильва ничего ему не сказала. Интересно, гнев Хардта напугал ее так же сильно, как и меня, или она знала, что находится в полной безопасности от него? На ней была коричневая рубашка в обтяжку и деревянные башмаки — простая одежда по любым меркам, — но и она придавала ей элегантный вид. Она взяла меня за руку и повела в наш маленький сад, где я выращивала спайстраву, а Тамура — чай. Учитывая, что у меня редко проходил день без того, чтобы я не проглотила свой Источник кинемантии, я подумала, что лучше всего выращивать спайстраву самостоятельно. С тех пор я узнала, что у этой травы есть множество разных сортов, и некоторые из них не такие жесткие, как другие. Тот, что я выращивала на Ро'шане, имел привкус ликера, что было не так уж и неприятно. По крайней мере, в течение нескольких мгновений, прежде чем меня начинало тошнить.

— Как ты, Эска? Я уверена, что вернуться сюда было нелегко. — Любезности. Мне никогда не нравилось начинать разговор с любезностей. Я предпочитаю, чтобы люди прямо высказывали свое мнение, так мы тратим меньше времени. Как бы то ни было, я никогда не возражала против того, чтобы Сильва оставалась рядом подольше. Она уже видела меня в худшем состоянии, сгорающей от стыда, печали и огорчения, и находящейся в шаге от того, чтобы согласиться на предложение Лесрей Алдерсон. Я твердо решила, что вскоре она увидит меня в лучшем виде.

— Все в порядке. — Я покачала головой, глядя на нее. Это должно было послужить для нее указанием на то, что я не хочу говорить об этом.

— Признавать боль — это не слабость, Эска. Мы все ее чувствуем. На самом деле, гораздо легче скрывать свои чувства, чем признаться в них…

— Я же сказала, что со мной все в порядке.

Сильва не сдавалась.

— И ты не производишь впечатления человека, который выбирает легкий путь. — Она улыбалась мне своей обычной обезоруживающей улыбкой. — Хотя, полагаю, это не должно меня удивлять.

— Что ты хочешь сказать?

Сильва выпрямилась, ее улыбка исчезла, а взгляд стал пронзительным:

— Я здесь не для того, чтобы осуждать тебя. Но я готова выслушать. Мы снова в Ише, или, по крайней мере, над ней, и, я полагаю, ты провела некоторое время в городе под нами. Мне нравится думать, что мы подруги, а подруги рассказывают друг другу о своих чувствах.

Я фыркнула. Это было не очень вежливо, но, с другой стороны, я никогда не была вежливой. В академии меня учили хорошим манерам, это правда, но меня также воспитывали так, чтобы я была оружием, которое Орран мог направить на своих врагов. Светский этикет был далеко не так важен, как умение превращать людей в пепел. В свою защиту скажу, что в последнем я преуспела.

— Ты же не собираешься сдаваться, верно?

Сильва покачала головой. «Я неумолима, и у меня терпение ледника. Ты могла бы просто сдаться и рассказать мне, как ты себя чувствуешь. Это сэкономит нам обоим время и силы на споры». Она снова улыбнулась.

Я услышала, как Сссеракис рассмеялся в глубине души. Секреты, которые она может использовать против тебя. Еще один друг тебя предаст. Так же, как это сделал Джозеф. И тогда тебе придется убить ее так же, как ты убила Джозефа.

Может быть, это был шепот ужаса или толчок Сильвы. Может быть, это было просто потому, что я хотела впустить ее в себя, хотя бы немного. Но тогда я открылась. Я открыла себя ей, и, к моему удивлению, гнев схлынул.

— Хочешь знать, что я чувствую? Представь, что тебя вырвали отсюда на два года и заперли в тюрьме, полной самого худшего, что может предложить Террелан. Избиения, плети, пытки, предательство. И даже когда ты убегаешь, жизнь уже не та, что прежде. На тебя охотятся и наносят удар мечом. — Я не уверена, когда именно слезы вновь потекли по моим щекам, но я плакала. — Ты отказываешься… от всего. И вот, наконец, ты возвращаешься домой, только его там больше нет. Есть руины. Все, что ты знала, когда росла, исчезло. Все, кого ты знала, мертвы. Люди, которые тебя учили. Люди, которые тебе нравились. Те, кого ты ненавидела. Каждый. Всё. Ушли.

Сильва не произнесла ни слова. Думаю, она знала, что я застыну и замолчу, если она это сделает. И в этой проклятой тишине я не могла не высказаться, не выплеснуть каждый кусочек своих чувств. Сильва просто сидела молча, а я преодолевала себя, чтобы освободиться от своей боли. Я никогда не узнаю, как ей это удалось.

— От моего прошлого не осталось ничего, кроме воспоминаний о гневе, боли и еще большем гневе. — Думаю, тогда я перечислила, кого именно я потеряла. Я рассказала Сильве о многих наставниках: о доброте Белл, спокойной уверенности Эльстет в моих способностях, даже когда я была уверена, что что-то мне не по силам. О Земметене, который начинал каждый урок с корзины фруктов — мне нравились его уроки. Истории так и сыпались из меня потоком, и Сильва выслушала их все.

Долгое время мы сидели в тишине. Это было странно уютно, учитывая, как много о себе я только что ей рассказала. Я подняла глаза и увидела Изена, стоящего в тени нашего дома, его мертвые глаза смотрели на меня с обвинением, которого я не понимала.

— Это был эмоциональный день, — через какое-то время призналась я, и мой голос дрогнул. Я чувствовала себя глупо. Я только что накричала на эту женщину, выплеснула свое горе и гнев. — Как ты думаешь, мы могли бы просто забыть об этой вспышке?