— Людям следует быть более осмотрительными. — В ее голосе слышались колебания, но меня уже тошнило от колебаний и заблуждений. Я хотела знать правду.

Сссеракис рассмеялся над этим мстительным смехом, полным издевки. Это существо — Ранд. Ранд не знают, как говорить правду.

— Это не ответ, — сказала я, игнорируя ужас внутри меня.

— Разве недостаточно того, что я выгляжу как землянин? Я говорю как землянин. Я чувствую себя землянином.

— Нет, недостаточно. Как если бы бард сыграл первые две ноты песни, а потом встал и ушел. — Я услышала ее улыбку. Мне не нужно было поворачивать голову, чтобы увидеть ее, я и так точно знала, как она будет выглядеть. Я сделала глубокий вдох и приготовилась задать опасный вопрос. — Ты Ранд?

— Да. — При ее признании я почему-то почувствовала, как у меня екнуло сердце. — Нет. Немного. Может быть.

Когда ты задаешь кому-то прямой вопрос, тот самый вопрос, который задавала ему дюжины раз до этого, и ответы намеренно, невыносимо расплывчаты, это начинает немного утомлять. Я напряглась и слегка отодвинулась от нее, и она вздохнула. Я надеялась, обманывая себя, что Сильва уклоняется от ответа на мой вопрос, потому что рядом были другие. Потому что это было то, что она могла сказать мне, и только мне одной.

Или потому, что она не хочет, чтобы ты знала правду. Потому что это слишком ужасно. Потому что, если бы ты знала, с кем сидишь рядом, ты бы боялась ее даже больше, чем меня.

— Я родилась не так, как ты, Эска, — сказала Сильва. Я взглянула на нее и увидела, что она смотрит на меня, и быстро отвернулась, чтобы мой очевидный интерес не заставил ее остановиться. — Я была… создана. Моя мать взяла частичку себя, один из ее аспектов, и с его помощью создала меня. Она называет нас своими детьми, а мы называем ее матерью, но мы — часть ее. Отдельные, индивидуализированные, но все же части ее. Некоторые из нас — земляне. Некоторые из нас — пахты. Коби — это нечто иное, хотя ей, безусловно, нравится выглядеть как землянин большую часть времени. Я думаю, это из-за меня. Мы, в некотором роде, близнецы, созданные вместе. У каждого из нас было детство. Мы росли, нас воспитывали. У каждого из нас было время познать себя; кто мы такие. Кто я. Чего я хочу от жизни.

Сильва замолчала, и я услышала, как она тихо вздохнула. Я откинулась назад, снова прижавшись плечом к ее плечу, чтобы обеспечить ей как можно более комфортное положение. Даже тогда у меня возникло ощущение, что ей было гораздо труднее раскрыть свою истинную натуру, чем казалось на первый взгляд. У меня все еще оставались вопросы, дюжины вопросов, а может, и больше. Я не совсем поняла. Я не смогла увидеть цель, стоящую за этими Аспектами. Но ведь трудно увидеть правду за ложью, когда так много фактов скрыто. И она солгала мне, хотя и сказала правду.

— Ты Аспект чего? — Я ничего не могла с собой поделать. Мне нужно было узнать больше.

— Не знаю. Это часть моей цели — узнать, кто я такая. Когда я умру, все, чем я являюсь, снова станет частью моей матери. Поэтому, раскрывая, кто я такая, я помогаю ей лучше понять себя.

Я почувствовала, что стала ближе к истине и в то же время дальше от нее:

— Итак, Ранд удалила часть себя и превратила ее в тебя, но она понятия не имеет, какую часть себя она удалила?

Снова молчание. На этот раз я подождала. Требуется время, чтобы придумать правдоподобную ложь.

— Да.

— Она контролирует тебя?

— Нет. — Сильва издала прерывистый смешок. Я подумала, что она, возможно, плачет, но я не хотела этого видеть; я знала, что, если бы я это сделала, то не смогла бы продолжать ее расспрашивать. Ее слезы сломили бы меня. — Но она просит нас о многом, и никто из нас никогда ей не отказывал. Ну… Она наша мать, а мы — ее часть. С чего бы нам ей отказывать?

Я могла бы придумать сотню причин. Сейчас я могу придумать еще больше. Я уже упоминала, как сильно ненавижу Ранд? Поверь мне, когда я говорю, что у меня есть на то веские причины. Я подумала, что лучше немного сменить тему, чем спорить. Я не хотела спорить с Сильвой. Я хотела, чтобы наши отношения оставались такими, какими были: близкими и комфортными.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что Коби — это нечто другое? — Я увидела, как заблестели глаза Тамуры, наблюдавшего за нами. Я заметила, что Хардт тоже уставился на нас. Услышали ли они нас из-за шума пропеллера наверху и скрежета шестеренок, я не знаю.

Сильва застонала.

— Она возненавидит меня еще больше за то, что я рассказала это тебе. Каждый из нас получает дар, когда наша мать нас создает; что-то уникальное, что есть только у нас или что мы можем сделать, силу нашей матери, данную одному из нас. Коби была наделена даром быть одновременно всеми и никем. Это своего рода чары. Когда ты смотришь на нее, ты видишь то, что она хочет, чтобы ты видел. Она может выглядеть как мужчина или женщина, пахт, землянин или тарен. Я никогда не видела, чтобы она принимала облик гарна, но, должно быть, это возможно. Но сколько бы ее лиц ты ни видела, она не может показать тебе свое настоящее, и все же каждый раз, когда она смотрится в зеркало, она не видит ничего другого.

— Звучит как проклятие, а не как дар.

Я почувствовал, как Сильва кивнула.

— Эска, все дары — это еще и проклятия. Я дала тебе Источник дугомантии, и все же, если ты будешь хранить его слишком долго, он тебя убьет.

Мы обе замолчали. Возможно, мне следовало оставить все как есть. Возможно, если бы мне позволило мое любопытство, я бы не стала настаивать на остальной части правды. Возможно, если бы я не знала о даре Сильвы, все могло бы сложиться по-другому для всех нас. Но нет смысла заглядывать так далеко в прошлое. Я такая, какая я есть, и я спросила то, что спросила. И я сделала то, что сделала.