— В чем твой дар?

— Когда я смотрю на кого-нибудь, я иногда вижу, кто он на самом деле, под всеми масками, которые мы носим, и всей ложью, которой мы себя окутываем, — без колебаний ответила Сильва.

Нельзя доверять тому, кто видит тебя такой, какая ты есть на самом деле. Возможно, тебе стоит спросить ее, видит ли она тебя или себя.

Некоторые ответы только усиливают вопросы, и иногда казалось, что Сильва дает только такие ответы. В любом случае, это меня заинтриговало.

— Что ты увидела в Имико? — Маленькая воровка снова исчезла, хотя я не знала, прячется ли она в тени трюма или находится на палубе, раздражая Коби. Я надеялась на последнее.

Сильва рассмеялась:

— Эска, я не твой личный хрустальный шар в сознании твоих друзей.

Есть способы, которыми кто-то может сказать нет, хотя на самом деле он имеет в виду, чтобы я спросила еще раз. Сильва знала, какой любопытной я могу быть, и я знала, что в конце концов она ответит мне. Мы танцевали, хотя я и не знала фигур танца.

— А что, если я вежливо спрошу?

— Ты хоть знаешь, как спросить вежливо?

— Нет. Но в академии мои наставники говорили, что слово пожалуйста имеет к этому какое-то отношение. — Я одарила ее улыбкой. — Пожалуйста?

Сильва снова рассмеялась и на мгновение замолчала, прежде чем ответить:

— В Имико я вижу девушку, одержимую духом приключений, ее имя всегда написано на горизонте. Она всегда ищет неприятности, из которых невозможно выбраться, и заставляет себя двигаться дальше прежде, чем наступит состояние комфорта. Для нее большинство людей в ее жизни просто тени, в которых можно спрятаться прежде, чем двигаться дальше.

— Так вот кем мы для нее являемся? Просто защитой от неприятностей, в которые она сама себя втягивает? — Я знала, что есть причина, по которой я никогда не любила Имико. Жаль только, что это была не вся правда, но Сильва никогда не говорила всей правды.

— Я не знаю. Тебе следовало бы спросить об этом ее саму. Я вижу только то, что вижу, Эска. Иногда видения ясны, иногда нет.

Я разозлилась, напрягшись при мысли, что Имико, возможно, нас использует. И я заплясала вокруг настоящего вопроса, который хотела задать Сильве.

— Что ты видишь в Хардте? — Я знала, что он наблюдает за нами, слушает. Я почти ожидала, что он не даст Сильве ответить, но иногда нам нужно, чтобы кто-то другой заглянул в нашу душу и пролил свет на то, что долго скрывалось. Иногда другие могут увидеть в нас то, чего мы не видим. Или не хотим.

— Я вижу мужчину, окруженного бурей. Он стоит в оке, цепляясь за его спокойствие, отказываясь двигаться, чтобы его не унесло потоком. Но буря надвигается, око движется, и чем больше он остается неподвижным, тем ближе становится хаос.

Я подняла глаза на Хардта и увидела, что он смотрит не на Сильву, а на меня. Взгляд у него был суровый, лицо изборождено глубокими морщинами. Я думаю, Хардт устал изо всех сил сопротивляться буре. Я спросила себя, почему он отказался сопротивляться. Я видела его в разрушенном городе Джиннов. Я видела, на что он был способен, что он сделал с Проклятыми. Я также видела, что насилие сделало с ним. Проклятые — монстры, мало чем отличающиеся от бездушных зверей, и их убийство причинило Хардту столько горя. Иногда я спрашиваю себя, не забыла ли Сильва упомянуть о женщине, стоявшей рядом с Хардтом в эпицентре этой бури и медленно подталкивавшей его к краю.

— В Тамуре я вижу человека, окруженного зеркалами, в каждом из которых отражается только он сам. Каждое из зеркал треснуло, и в этих трещинах видны отражения того, кем он был раньше, его прошлое просачивается по линиям разлома. Но он застрял там, пойманный в ловушку зеркалами. Они каким-то образом более реальны, чем все остальное в нем. И тень, нечто великое и ужасное, умершее раньше, чем кто-либо из нас появился на свет.

Я почти ожидала, что Тамура скажет что-нибудь, какую-нибудь жемчужину мудрости, скрытую за безумием. Но он ничего не сказал, просто смотрел на нас с улыбкой на губах и в уголках глаз. Я снова попыталась набраться смелости и спросить Сильву, что она увидела во мне, и снова потерпела неудачу. Я не уверена, потому ли это, что я слишком боялась узнать, или слишком боялась попросить ее посмотреть. После этого мы погрузились в уютное молчание и так провели остаток поездки. Я редко чувствовала себя более довольной.

Думаю, будет справедливо сказать, что Пикарр немного изменился с тех пор, как я была там в последний раз. Я запомнила оживленный город, обширный и живой. Даже на окраинах города жизнь кипела без перерывов: дома и магазины, люди и животные, охранники и воры — все двигались по своим повседневным делам. По большей части это был фермерский город с большим количеством пахотных земель на востоке, одних из немногих в Орране, где можно было выращивать урожай.