— Вот это то, что я никогда раньше не видела, — сказала Мезула, проигнорировав корону. Все ее глаза были устремлены на меня. На ее чудовищном лице появилась улыбка. Я не могу видеть шторм, бушующий в моих глазах. Мое зрение никак не изменилось. Но я провела некоторое время, изучая себя в зеркале, и, должна признать, зрелище весьма впечатляет. И я всегда чувствую его, дугошторм внутри. Это бурлящее неистовство движения и мощи. Я не буду пытаться обвинять его в каких-либо моих опрометчивых решениях, но он определенно никогда не помогал умерить мой темперамент.

В отличие от своих детей, Мезула не боялась прикасаться к короне. Короткий коричневый мех на ее змееподобном теле, казалось, заколебался, когда она протянула одну из рук в деревянный ящик и вытащила корону. Она положила ее на ладонь и обхватила другой рукой, ее глаза рассматривали корону под разными углами. На лице Ранд появилось выражение, похожее на голодную улыбку, и на мгновение мне показалось, что она собирается проглотить пламя.

— Привет, мой старый заклятый враг, — сказала Мезула, поднося корону к лицу, руки все еще кружились вокруг нее в головокружительной вспышке движения. Казалось, все присутствующие в комнате забыли обо всем остальном, и мы все стояли как статуи, наблюдая, как Ранд и Джинн встречаются впервые за целую вечность. Может быть, мне это показалось, но пламя короны, казалось, стало немного ярче.

— Он может тебя видеть? — Все, кто были в тронном зале, могли быть забыты, но только не я. Я рискнула всем, чтобы вернуть корону Вейнфолда, и едва не потеряла все. Я не собиралась позволять, чтобы это достижение было омрачено.

Одна из рук Мезулы метнулась в мою сторону, глаз уставился на меня с ладони.

— О да. — Снова эта зубастая ухмылка. — Он меня видит. Он знает, кто его превзошел.

Мы! прошипел Сссеракис внутри меня, и я чуть не повторила это вслух. Мезула приписала себе заслугу в нашем достижении. Не то чтобы мы действительно превзошли его, скорее, едва спаслись.

— Могу ли я еще раз взглянуть на корону? — спросила я.

Мезула медленно повернула корону ко мне, и я уставилась на нее. Я представила, как Вейнфолд наблюдает за мной из своего огненного мира, вспомнила его последние слова, обращенные ко мне, обещание, что он запомнит мое имя. Тогда я показала ему самый непристойный жест, какой только знала.

Мезула рассмеялась и отвернула корону от меня:

— Теперь ты почти весь в моих руках, Вейнфолд.

— Почему твои дети боятся короны? — Я знала, что не получу прямого ответа от Сильвы, а Коби была еще менее склонна просвещать меня, но я подумала, что, возможно, сама Ранд ответит на мои вопросы. Я думала, что заслужила ответы. Мне всегда была свойственна самонадеянность, которая позволяет мне предъявлять требования даже к самым могущественным существам, богам или нет.

Мезула повернула руки, по одной на каждого из своих детей: Сильву, Коби и Гола, а еще одна посмотрела мимо меня, через плечо, туда, где стоял Тамура. Я проследила за взглядом этого глаза и увидел, что сумасшедший старик машет мне рукой.

— Повсюду осколки. Они разбросаны по земле. Подними один и… — Тамура ахнул. — Вот ты где.

Когда я снова обратила свое внимание на Мезулу, ее руки снова двигались, одна из них аккуратно положила корону обратно в ящик, в то время как другие продолжали свой танец, ее глаза осматривали комнату.

— Потому что мои Аспекты достаточно мудры и знают, что Джинн сделал бы с ними, если бы у него был хоть малейший намек на шанс. Вейнфолд был жестоким пламенем еще до того, как война привела его и его братьев к гибели. Огонь только и делает, что пожирает, если его не держать в узде, и Вейнфолд — это огонь. Его братья хотели возвысить мир, построить здания, которые внушали бы благоговейный трепет, и придать ландшафту форму, соответствующую их бесчисленным образам. Вейнфолд всегда хотел только одного — сжигать. — Мезула отвернулась от меня, унося с собой закрытый ящик. — И ничто не горит лучше, чем жизнь.

Я не могла избавиться от ощущения, что меня отвергли, и почувствовала, как во мне поднимается что-то вроде горькой гордости. Я чуть не погибла, добывая корону, и Мезула даже не поблагодарила меня. Я почувствовала необходимость напомнить ей, что я для нее сделала:

— Что ты собираешься с ним делать?

Мрачный смех прокатился по тронному залу, наполняя пустоту своим зловещим звучанием.

— Что с ним делать? Я ничего не буду делать с Вейнфолдом. Он будет сидеть в своем ящике, разглядывая деревянные стены, всю оставшуюся вечность. Это гораздо большее наказание, чем ты можешь себе представить, — быть окруженным чем-то, что должно было бы так легко сгореть по его прихоти, но вместо этого держит его взаперти. Мир исчезнет из его поля зрения, а он сам исчезнет из его памяти. Достойный конец для Вейнфолда, Вечного. Почему ты спрашиваешь, Хранитель Источников?

— Она надевала корону, — лениво произнесла Коби, все еще развалившаяся на троне.

Мезула перестала скользить к выходу и снова повернулась ко мне, все ее руки устремились в мою сторону, шесть огромных глаз наблюдали за мной. Гол впервые шагнул вперед, его суровое лицо стало жестким, глаза подозрительно сузились. Медленнее, чем раньше, Ранд приблизилась ко мне. Все ее глаза, кроме одного, были устремлены на меня, а последний смотрел в глубь тронного зала. Я взглянула в том направлении и увидела, что один из охотников, которых я убила в Лесу Десяти, наблюдает за мной из тени. Я спросила себя, могла ли Мезула видеть призрак, могла ли видеть Сссеракиса, каким он показывался мне, или же там было что-то, чего я не могла разглядеть. Возможно, ужас пытался предупредить меня о чем-то? Я сосредоточилась, готовая привести в действие свои отяжелевшие конечности. У меня в желудке уже не было всех моих Источников, и у меня не было возможности проглотить их снова так скоро. Я приготовилась к чему-то, даже зная, что ничего не смогу сделать.