Мезула пошевелилась.

— Но что насчет Авгурий, Аспект? Что ты знаешь? Что знала Райтер? Какие знания оставила тебе моя сестра?

Тамура взглянул в огромное безглазое лицо Ранд и ухмыльнулся:

— Все. Слишком много всего. Слишком много, чтобы удержать в голове. Слишком много, чтобы знать.

Я почувствовала на своем плече чью-то большую руку и взглянула на Хардта.

— Что это? Тамура — один из них? — спросил Хардт.

Я смогла только пожать плечами. Я повернулась к Сильве, но у нее не было ответов, ее внимание было приковано к Тамуре, сидящем перед возвышающейся фигурой Мезулы.

— Авгурии, Аспект. Скажи мне! — Некоторые угрозы исходят не из того, что сказано, а из того, как это сказано. Я часто нахожу эти угрозы еще более опасными.

— Мезула, — сказал Тамура с усмешкой. — Нетерпеливая. — Он хихикнул и поднял три пальца на правой руке. — Мать увидела правду задолго до тебя. Раньше любого из вас. Это путь взаимного уничтожения, которому нет конца. Но она также увидела в Аспектах то, чем они были, — начало. Начало чего-то нового. Чего мир никогда раньше не видел. — Тамура отвернулся от Ранд и улыбнулся мне. — Благодаря Аспектам родилась магия Источников. — Тогда я поняла, что история, которую он рассказывал, была предназначена для меня, а не для Мезулы.

— Авгурии были предсказанием матери. Пророчествами, если они вообще существуют. Конец войне. Настоящий конец, а не эта интермедия, в которой ты играешь.

— Конец? Смерть Джиннов. — Мезула повернула одну руку так, что ее глаз уставился на меня. — Три Авгурии. Что предсказала Райтер?

— Первая — слияние жизни и смерти. Монета, подброшенная вверх и падающая сразу двумя сторонами. Вторая — обновление. Превращение в нечто такое же, но другое. Третья — объединение ради цели. Две силы, действующие сообща ради достижения необычной цели. — Тамура опустил все три пальца и кивнул, скрестив руки на груди.

— Ты осмеливаешься насмехаться надо мной, Аспект? — спросила Мезула угрожающим голосом.

— Вовсе нет. Ты сама спросила. Я ответил. Не все ответы являются ожидаемыми или желаемыми, но все же они существуют.

— Она была почти мертва, — сказала Коби, все еще развалившаяся на троне. — Эта идиотка попала в эпицентр дугошторма. Она должна была быть мертва. Она выглядела мертвой. Затем она надела корону на голову, и огонь исцелил ее раны.

Тамура покачал головой:

— Молодые не знают значений слов. Джинны не могут исцелять, биомантия — царство Ранд. Джинны могут только обновлять.

— Обновление? — Еще одна рука Мезулы повернулась в мою сторону, ее взгляд сосредоточился на мне. Ранд отодвинулась от Тамуры, и безумный старый терреланец попятился с настороженным выражением на лице. Мезула скользнула к трону. — Уходите, все. Я хочу поговорить с Хранителем Источников наедине.

Я никогда раньше не была объектом пророчества. Я мало что понимала из того, что происходило, но собрала воедино достаточно фрагментов, чтобы понять, что все козыри у меня на руках. У меня было то, чего хотела Ранд, или, возможно, правильнее было бы сказать, я была тем, кого хотела Ранд. Это давало мне рычаг воздействия, ставку в игре, и я была полна решимости использовать это в своих интересах. Даже если мне придется блефовать, чтобы добиться победы.

Это существо заслуживает доверия не больше, чем Джинн. Я пропустила предупреждение Сссеракиса между ушей. Это странный оборот речи, учитывая, что ужас говорил в моей голове, но чувство было не менее уместным. И я почувствовала, что мне предлагают силу задолго до того, как Ранд положила ее на стол.

— Я хочу увидеть свою дочь. — Эти слова сорвались с моих губ, как только последний из детей Мезулы покинул комнату. Сильва много раз оглядывалась на меня, пока уходила, и в ее глазах было что-то нечитаемое, но ее мать приказала ей уйти, и она никогда не могла ослушаться мать.

Ранд расположилась на хвосте перед троном, руки двигались так, что она могла видеть все уголки зала.

— И это будет цена твоей помощи? Ты просишь об этом, даже не успев понять, чего я хочу.

Я всегда была импульсивной. Интересно, сколько раз я попадала в неприятности из-за того, что говорила раньше, чем думала, и из-за того, что говорила раньше, чем слушала.

— Не имеет значения, чего ты хочешь. Я сделаю это, но я хочу вернуть свою дочь.

Ранд со свистом выдохнула сквозь зубы:

— Попроси о чем-нибудь другом, землянин. Не в моей власти вернуть твою дочь.

— Что это значит? — Страх охватил меня так сильно, что я должна была почувствовать удовольствие Сссеракиса. Вместо я почувствовала отстраненность, молчание, странное напряжение.

— Это значит, что я не могу дать тебе то, чем не обладаю. — В ее голосе слышался гнев, Мезула не привыкла, чтобы подвергали сомнению ее авторитет. — Попроси о чем-нибудь другом.

Дочь мертва. В словах Сссеракиса была странная грусть. Они нашли отклик во мне. Но я не поверила. Я не могла в это поверить.