Линкольн Скотт всё ещё был тверд внутри меня, моё тело гудело от последствий лучшего секса, который у меня когда-либо был. Жесткие линии его тела до сих пор прижимались ко мне, мешая сформулировать мысль.

— Подожди, что? — начала я, внимательно глядя на него. Я попыталась выровнять дыхание.

Линкольн подвинулся, осторожно выходя из меня, и разместил бедра рядом с моими.

— Пожалуйста, не возвращайся домой, Джоанна.

Мое лицо вспыхнуло от его слов, и, как обычно, трепетание в животе при использовании моего полного имени вернулось.

— Давай немного вернёмся, — сказала я. — Ты солгал мне?

Линкольн опустил глаза.

— Я солгал тебе, — снова сказал он, — когда ты спросила меня, означают ли что-нибудь мои татуировки.

Когда он признался, на меня нахлынула волна облегчения. Говоря это, он слегка приподнял предплечье, обнажая свои испорченные и сломанные татуировки.

— Вот эта, — я снова взглянула на его руку, — раньше была крыльями Валькирии, — его глаза искали мои, когда в моём животе расцветало тепло.

Я протянула руку вверх, проводя ею по бугристой и неровной поверхности. То, что когда-то было великолепными, четко очерченными татуировками, теперь стало пятнистым, сломанным и почти неузнаваемым. Во мне смешались бурлящие эмоции печали и желания.

— Так ты их читал? Мои письма? — слезы выступили в уголках моих глаз, и мой голос стал хриплым от эмоций. Я проглотила образовавшийся комок.

— Вот почему я называю тебя только Джоанна, а не Джо. Так ты подписывала каждое письмо. — Линкольн провел рукой по моему телу, кладя ее мне на бедро.

Мои глаза блуждали по его точеному лицу — по его щетине, по его прямому носу, по его острой челюсти, по его голубым глазам. Потрясённая, я все еще не могла говорить и снова тяжело сглотнула.

— Я подумал, не ты ли это, когда мы встретились в баре, — продолжил он. — Но понял наверняка, когда мы разговаривали в поездке. Всё в тебе привлекало меня, и я просто знал.

Всё ещё поглаживая его руку, обводя очертания поблекших розовых шрамов и чернил, я спросила:

— И те письма так много значили для тебя, что ты сделал татуировку крыльев Валькирии?

— Джоанна, эти письма значили всё.

Мое тело затрепетало от его слов. — Но ты так и не ответил мне. Обратным адресом был Женский клуб. Я могла получить твои письма.

— Я знаю, — сказал он, выдохнув. — Я не могу этого объяснить, — Линкольн слегка покачал головой. — Сначала я подумал, что твоё письмо было случайностью, просто приятная разовая акция, которая сделала ту неделю менее одинокой. Но потом… они продолжали приходить. Я с нетерпением ждал их, жаждал их.

Интенсивность в глазах Линкольна была яростной, и мои соски напряглись в ответ. Неужели такой мужчина, как он, действительно говорил о такой девушке, как я?

Когда я молчала, он продолжил:

— Я искал тебя, когда вернулся. Я долго искал. Когда я не смог найти тебя, я почти убедил себя, что каким-то образом выдумал все это, что я действительно был еще более испорченный, чем все думали.

Я подвинулась и положила обе руки ему на лицо. Он глубоко вздохнул, закрыл глаза и положил голову на мои руки.

— Линкольн, я здесь.

Он опустил свое тело и поцеловал меня, снова переместив свой вес на меня.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не уезжаешь, Джоанна. Я знаю, что все сложно.

— Я останусь, — прошептала я, проводя руками по его затылку и густым волосам. Я улыбнулась, все еще не совсем веря, что этот великолепный мужчина просит меня остаться. Я понятия не имела, где я собираюсь остановиться — вероятно, я могла бы позволить себе неделю или около того в мотеле — и что на самом деле означало это пребывание для Линкольна. Я не была той девушкой, по которой тосковали мужчины, которой посвящали себя, но сколько бы Линкольн ни был готов отдавать, я оставалась.

· · • • ? • • • · ·

— Эта кровать чертовски отстойная.

При словах Линкольна у меня вырвался смешок. После уборки мы вместе легли на маленькую кровать в мотеле. Линкольн на спине, его рука крепко обнимает меня, прижимая к себе. Он был тихим. Что-то определенно было у него на уме, но я отогнала эту назойливую мысль и сосредоточилась на том, как кончики его пальцев медленно водили кругами по моему плечу. Мы пытались уснуть, но с каждым движением «бугры» кровати давили на нас.