Всё это любезно рассказал свежеиспечённый владелец помещения, который подъехал взглянуть, как идёт ремонт.

– Вот тут я хитро придумал, да? – басил толстячок в твидовом костюме. – Всё путём, ничего лишнего, для нормальных людей. Подъезжаешь сюда на своём красном «цонге», паркуешься тута, в магазине берёшь вино и конфет, ну типа элитных, ручной работы, эко-био-шоколад, не хухры-мухры, не для бедноты. Потом цветочков берёшь, побогаче таких, в аптеке – сама понимаешь… – и он многозначительно подмигнул. – В общем, всё что нужно людям для производства новых людей, хе-хе. Или наоборот, непроизводства. Так хитро?

Виттория ничегошеньки не поняла, однако с умным видом кивнула.

– Очень тонко продумано. Скажите, я могу написать в своей статье, что у вас прекрасная деловая хватка, или это будет слишком, гм…

– Да пиши, пиши! Чем больше пишут – тем лучше, реклама лишняя не бывает! А, только добавь ещё обязательно, что у меня не дунь-плюнь тут, а эко-био-продукты! Прямо от фермеров, у которых, это, коровы на картины смотрят и музыку слушают, когда их того, нано-доилками нано-доят!

На вопрос об источнике информации вертушка любезно указала на этого толстяка, и тогда это показалось удачей: разговорить его было несложно. С фальшивой корреспонденткой газеты «Белый Лис», к тому же молодой и симпатичной, он болтал с удовольствием. Однако дальше дело не шло: на строительную площадку Витторию новый владелец пускать не стал, оставаясь поразительно глухим к любым намёкам и даже к открытым просьбам.

А ей позарез надо было попасть туда, причём до той поры, как от старого интерьера ничего не останется, а значит – как можно скорее. И выход был один: прийти сюда снова, но тогда, когда поблизости не будет ни владельца, ни рабочих.

«Видимо, предок был прав, – мрачно подумала Виттория, параллельно пытаясь распрощаться с привязчивым толстячком. – Добро лучше делать во мраке ночи, чтоб не мешали».

Домой возвращаться не хотелось, но пришлось; вещи уже три дня как должны были доставить назад из общежития Высшей Школы, а список подружек, у которых можно перебиться полдня или переночевать, стремительно подходил к концу. Через сад она проскользнула тихо, как мышка, холл тоже миновала без проблем… А вот в галерее столкнулась с тем, кого хотела видеть, пожалуй, меньше всего.

– Милочка! – дядя Армандо, в семье ласково прозываемый «Дуду», широкоплечий и приземистый, как гном, выскочил навстречу. – Наконец-то! Ты не отвечала на мои звонки, я уж грешным делом подумал…

Виттория наклонила голову и ускорила шаг, прижимая сумку к груди, как щит. Дядя был невыносим. Все его речи, как бы они ни начинались, сводились к двум предметам: какая «милочка Тори» беспомощная и какой у него, у Армандо, замечательный и заботливый сын, который уже давно поглядывает на…

На этом моменте терпение у Виттории традиционно заканчивалось, что приводило к самым разным последствиям, но неизменно ещё больше уверяло дядюшку в мысли, что по старшей линии у Флорабелио что-то неладно с психикой.

– Я с мамой созванивалась.

– Ты же знаешь, что Лаис не разговаривает со мной! Мы все очень волновались, в твоём возрасте уже нельзя беспечно…

К счастью, уже показалась спасительная дверь спальни. Виттория юркнула внутрь и поспешно закрылась на ключ. Из темноты сочувственно вылупился подкроватный монстр – мохнатая клякса с глазами, как плошки, и с множеством цепких рук. Дядя снаружи продолжал бубнить что-то укоризненное; разом навалилась неимоверная усталость и глупая, детская злость на отца, который отчего-то продолжал терпеть семейку сводного братца под своей крышей, вместо того чтобы выставить их.

«Такое чувство, что Дуду с жёнушкой и сыном ему дороже собственной дочери», – подумала Виттория – и сама на себя рассердилась за эту мысль.

Конечно, отец любил её – а братца не выносил, иначе гораздо чаще бывал бы дома и не пропадал бы в академии все будни, выходные и даже праздники.

– Тяжёлый день, – зачем-то вслух оправдалась она перед подкроватным монстром, который пялился уж совсем понимающе. – Мне надо хоть несколько часов отоспаться перед ночной вылазкой. Буду благодарна, если посторожишь… я тебе пончиков потом куплю, – добавила она, вспомнив Летицию.

Глаза у монстра стали откровенно голодными. Он выполз из-под кровати, перетёк через комнату и просочился под дверью. Дядя снаружи сбился с ритма, ругнулся под нос на сквозняки и дурное самочувствие – и потопал к лестнице.

Виттория перевела дух.

Родная спальня, порядком захламлённая коробками из общежития, казалась совершенно чужой. Шесть лет она пустовала; шесть лет здесь кто-то убирался, регулярно менял постельное бельё, поливал цветы на окне, перекладывал с места на место книжки и безделушки на письменном столе… Ждал, что Виттория вернётся наконец и проведёт тут не одну ночь, а много, может, даже останется навсегда.

А она, неблагодарная, приезжала только по выходным. И сейчас, когда счастливые школьные деньки закончились, опять планировала куда-то слинять – всё равно куда, на самом деле, лишь бы подальше.

– Извини, мам, – шепнула Тори, падая на кровать и перекатываясь так, чтоб замотаться в плед, как в кокон. – Я не могу на чужом… на готовеньком. Каждый Флорабелио должен построить свой город, хотя бы маленький…

Заснула она мгновенно, как бывает лишь тогда, когда чувствуешь себя в полной безопасности.