Не запертую.

«Что-то здесь нечисто».

Поколебавшись немного – не хотелось выкладывать сразу все козырные карты, – Виттория достала из сумки мелок и аккуратно вычертила на двери два квадрата, один вписанный в другой, потом приложила к середине ладонь и зажмурилась. Постепенно перед глазами проступила картинка; процесс немного напоминал то, как проявляют плёнку – с тем отличием, что изображение было почти бесцветным, точнее, в цветах сепии.

Сердце ёкнуло и рванулось к горлу.

За дверью дремал, свернувшись клубком, ящер с зубастыми пастями, разбросанными по всей его массивной туше. Они то открывались, то закрывались, становясь почти невидимыми. Из-под бока у него торчала пластиковая канцелярская папка, и вертушка показывала именно на неё.

– Вот подстава, – пробормотала Виттория, прикусив губу.

– В чём дело, о чудесное дитя? – тут же раздался провокационный шёпот над ухом. – Разве тебе не доводилось встречать таких существ прежде?

– Доводилось, но…

Она осеклась.

«Но я совершенно не представляю, как его одолеть».

– Но? – поощрительно выгнул брови Белый.

И тут Витторию осенило.

– Но ведь я уже выполнила ваше условие. Вот договор! Я его нашла, давайте подписывать! – выпалила она.

– Желание прекрасной девы – закон, – мурлыкнул Белый и поманил договор пальцем. Папка мягко выскользнула из-под туши ящера и протиснулась в щель под дверью. – Вот моя подпись, – аккуратно поставил он закорючку на последней странице, прижав бумажку к двери. – Твоя очередь.

Виттория радостно расписалась… и только тогда осознала, куда влипла по собственной дурости.

– Я… я забыла прочитать условия, – хрипло выдохнула она.

Белый свернул договор в трубочку и демонстративно сунул во внутренний карман пиджака.

– Совершенно верно, счастье моё, – подтвердил с улыбкой и потрепал Витторию по макушке, как котёнка. – Почитаешь ещё, всему своё время. А сейчас… что подписано пером, то не вымарать и колдовством. Поэтому поднимайся в мой кабинет: там тебя ждёт остывающий кофе и первое задание.

– Но…

– Никаких «но»! – Кончику носа достался чувствительный щелчок. – Дело срочное, подробности договора и потом обсудить можно. Или ты желаешь поспорить со мной, о диковинка?

Зашевелившиеся лисьи хвосты намекали, какой ответ – единственно верный.

– Конечно, нет! Как вы могли подумать!

Чешуйчатая тварь за дверью совершенно отчётливо посмотрела на совершенно растерянную Витторию и ободряюще подмигнула.

По лестнице Белый поднимался занятно: то деловито вышагивал, как высокопоставленный управленец, только на часы не поглядывал для полноты образа, то вдруг забывал, что он человек – и тогда одним длинным невесомым прыжком преодолевал по шесть ступенек сразу. Но в какой-то момент стало ясно, что делает он это не специально, а действительно не может держать себя в руках.

«Белый что… волнуется?» – появилась обескураживающая мысль.

Отпихнуть её в сторону никак не получалось. И теперь Виттория не могла не задуматься о том, что агентство, похоже, действительно находится в отчаянном положении: история с книгой «Багряных сказаний» вовсе не такая уж проходная и забавная, какой её пытаются представить, а предыдущая «коллега» сбежала вовсе не потому, что не сошлась характерами с элегантным, но невыносимым шефом.

– Слишком много думаешь, – ласково заметил Белый, не оборачиваясь, и взлетел на самый верх лестницы. – Ах, что за жестокие времена, когда юные прелестницы вынуждены заниматься анализом ситуации в сжатые сроки, вместо того чтобы порхать, подобно беспечным бабочкам…

– И чья тут вина, по-вашему? – не сдержала возмущения Виттория и опасливо умолкла.

Но санкций не последовало: вольнодумство шеф явно одобрял.

В кабинете он сразу же сдвинул наполовину опустевшие стаканчики к краю и расстелил по столу карту города, а сверху плюхнул папку с фотографиями и пачкой разнокалиберных бумажек.

– Вот. На данный момент это всё, что известно о появлении в Сити и перемещении «Багряных сказаний». Примерно двадцать один день назад в складском районе обнаружили тело мужчины. В весьма-а-а любопытном состоянии, – протянул Белый и очень нехорошо улыбнулся. – Здесь есть фотографии с места убийства. Если любопытство терзает тебя, о дева, а тошнота – нет, то можешь взглянуть, – любезно разрешил он и отложил часть фотографий. – Впрочем, я тебя не неволю. Мне же эти фотографии напомнили о давних, давних временах смуты, когда среди крови и пепла затерялись следы одного моего друга.

В монологе возникла многозначительная пауза. Виттория осторожно дотронулась до красного кружка, которым обведён был район складов, поболтала ногами… Не помогло: Белый по-прежнему молчал, то ли выжидая, то ли размышляя о своём, о чудовищном. И она рефлекторно потянулась к фотографиям, только для того чтоб занять себя чем-то.

…на впечатлительность она не жаловалась никогда, но сейчас к горлу всё равно подкатило.

В просторной светлой комнате, заставленной картонными коробками, лежал труп мужчины. Точнее, части трупа: корпус был разрублен на четыре части двумя ударами крест-накрест; кровь вытекла и запеклась, ошмётки форменного зелёного комбинезона почернели и прилипли к телу. Руки обуглились до локтей – тонкие, хрупкие, как веточки, кости, казалось, вот-вот рассыплются. Глазницы тоже выгорели вглубь, почти до середины черепа, притом брови остались нетронутыми.