Шрифт:
– Элуутсу из Ульхенны, певец истинных сказаний, - голос второй «выдры» был ещё тоньше, да и одета она была чуть по-другому… «Женщина?» - щёлкнуло у Джейн в голове. «Под их нагрудниками ни черта не рассмотришь. Вообще, похоже, вне сезона у них ничего не выделяется…»
– Джейн Фокс из Ураниум-Сити, - она по примеру Броннов коснулась груди. – Тут меня называют Шайис.
– Город священных металлов? – оба существа навострили уши и зашевелили усами. – Город Детей Пламени, великих строителей, переговорщиков и воинов? Отчего Кайри об этом…
– Эскески, старейшина просил нас об одном, и мы пока что это не сделали, - укоризненно сказала Элуутсу. Бронн пригладил отогнутыми когтями усы и поднял взгляд на Джейн.
– Сам Кайри, старейшина старейшин, просил нас, ученица Шайис, записать сказание о ворах удачи, небесной скале и певце-воителе. И мы пришли. Скажи прежде – верно ли, что ты там была и сама всё видела и слышала?
Джейн хотела было объяснить про средства передачи информации на Земле, про новости по смарту и спутники слежения и вещания… но вовремя прикусила язык – эти двое пришли не за лекцией так-себе-технаря о том, в чём он еле-еле шарит.
– Да. Я была там, когда он пел. Я не вру.
– Отсохни у меня язык и пальцы, если я начну бездумно обвинять во лжи! – Эскески встопорщил усы. – Расскажи, что ты знаешь об этом певце и о тех, чьи имена ещё будут упомянуты. Давно ли ты знала их до того, как история случилась?
…Вопросов было задано много, очень много, - о самых неожиданных вещах; Джейн не ждала, что так долго будут говорить о «Костко», или об индейском посёлке, или о том, как далеко города, куда дядя Джек отправлял птицу и тыквы, и почему там земля непригодна для своих растений и зверей… Элуутсу молча протягивала писцу листок за листком и раскладывала на просушку уже исписанные. Песком не посыпала, а Джейн чего-то такого ждала… Между делом, пока Эскески заваливал девушку вопросами, тихонько постукивала по барабану, будто подбирая мотив. Ни воровство удачи, ни разумный теризинозавр, ни действия профессора Мааса нисколько не удивили Броннов – разве что после первого упоминания профессора Эскески навострил уши, а потом перед выписыванием определённого знака чуть наклонял голову и касался когтем лба. Возможно, этот набор символов и обозначал Мааса, - разбирать их Джейн, естественно, не успевала, почерк у Бронна был мелкий и стремительный.
– Мы благодарны тебе за такую историю, ученица Шайис, - сказал Эскески, выливая остатки чернил в костяной футляр. Он умудрился и когтя не запачкать – ни когда делал записи, ни когда собирал принадлежности. Последние листки ещё подсыхали, и он их не тронул.
– И ещё одна просьба, - заговорила Элуутсу. – Испей отвара курруи, восстанови силы – и, когда будешь готова, исполни её. Спой нам незапретные песни этого воителя.
Джейн ошалело встряхнула головой. «Ладно – Хассеку… но при профи-певице?!»
– У тебя уши отвалятся, - буркнула она. – Я пою плохо. Могу слова пересказать.
– Это не то, и тебе ли не знать, - Элуутсу распушила усы. – Спой, как сумеешь, ученица Шайис. Я слышала вопли кочевников и скрежет их зверей у жилых стволов Ульхенны. Да охранят нас всех боги от таких звуков! Спой, мы просим тебя.
«Жилые стволы?..» - расспрашивать Джейн не рискнула – по голосу Бронна и прижатым ушам обоих ясно было, что «вопли и скрежет» раздавались во время набега, а не мирного визита кочевников в Ульхенну. «Джагулы точно ходили в набег на Омтурру. Может, даже эти наши друзья-Хеллуги…» - мрачно думала она, допивая отвар. «А Хассек хотел меня оставить там, чтобы и я… Так. Тебя просили спеть. Надеюсь, уши, и правда, не отвалятся…»
…Шкура в дверях заглушала звуки – сперва она качнулась, потом её аккуратно отодвинули с двух сторон – так, слегка, чтобы заглушать перестала… Джейн покосилась на неё, но решила просьбу Элуутсу исполнить до конца. Бронны были очень вежливые – или уши у них закрывались изнутри: её слушали, пока она не выдохлась, и лишь склонили головы, чуть касаясь пальцами лба и носа.
– Наша благодарность тебе, ученица Шайис. Погибшего воина-певца не забудут и на Равнине. Время трапезы? Иди же, восстанови силы. Ты их немало потратила…
Джейн, вывалившись из комнаты, почувствовала, что желудок, и правда, приклеился к позвоночнику. За «дверью», опираясь на посох, ждал Хассек. Джейн покосилась на дверную занавесь. «Это он один с двух сторон шкуру сдвинул? Зачем с двух? А если и только он – тут по коридору успело полгорода пройти…»
– Пойдём-ка есть, - сказал страж; вид у него был довольный. – Вот бы услышать, какие песни они сложат! В Ульхенне – лучшие сказители Равнины… Хорошо бы не распрощаться с головой, пока они не закончат!
– Как там Навкет? – спросила Джейн уже за едой. Кормили тут досыта, но пища очень уж напоминала походную – разве что некоторые тушки раздавали целиком, да специй сыпали больше, чем экономный Хассек. Столы были знакомые – низенькие, трёхногие, с дырками для посуды, - один из таких у стражей в пещере и стоял, может, даже выданный с того же склада вместе с этой самой посудой и жаровней. Под столовую обустроили несколько помещений – и двери занавесили разрисованными шкурами. Изображений на них было мало – стилизованные языки огня, синий зигзаг льда, завитки дыма над лужей и круглый колючий гриб. Хассек сбегал за дверь с грибом, принес себе чашку маринованной куджаглы и радостно слопал. Джейн косилась на знаки огня, льда и едких испарений; проверять, чем там кормят, не рискнула – но стражи туда заходили… довольно странно выглядящие стражи – но девушка уже притерпелась. Космопорт в центре галактики – так уж космопорт…