— Это не Саммер Ривз, — говорю я.

— Нет, это не она. Это ее сестра-близнец, Скарлетт, — объясняет он, проясняя мое замешательство. — Но они думают, что убили Саммер. Из этого ясно, что она видела, как Роберт сделал что-то, что могло разрушить планы Мики. Что бы это ни было, это было достаточно серьезно, чтобы Мика лично сопровождал Роберта, чтобы убедиться, что он ее убил. Такой человек не просто ходит по домам или подчищает пустые концы. Ее смерть была важна для них обоих. Теперь, когда она у тебя, она может дать нам информацию о том, как их найти. Это будет намного быстрее, чем ехать в Монако и обыскивать место. Или, в худшем случае, когда они обнаружат, что убили не ту женщину, они приедут сюда в поисках нужной.

— В любом случае мы до них доберемся, — вставляю я, понимая, куда он клонит.

— Да.

Он сказал — когда. Он прав, предполагая, что это когда, а не если, потому что если мы узнали, то и они тоже узнают, в какой-то момент. Мы всего на несколько шагов впереди игры. Я определенно на борту. Я получу все разведданные у Саммер о них, и у меня нет проблем с тем, чтобы использовать Саммер в качестве приманки, чтобы заманить их сюда. Это чертова дверь возможностей, которую мне нужно открыть, чтобы получить ответы, и, ей-богу, я ею воспользуюсь.

— Как ты ее нашел? — обращаюсь я к Доминику.

— После того, как я посмотрел видео, я проверил ее. Я нашел данные о ее отце, и мои боты забрали ее возле магазина в Сан-Бернардино. Когда мы связались с ее отцом, он дал нам адрес, по которому Эйден тебя отправил.

— Я хочу, чтобы ты сосредоточился на этом, Эрик, — вмешивается Массимо. Как лидер Синдиката, любая работа, которую он мне дает, имеет приоритет над моими обязанностями в Братве. — Алехандро должен ездить туда-сюда в Бразилию, и мне нужно, чтобы Эйден и Доминик расследовали планы Мики с Каморрой немного глубже. Было бы хорошо, если бы ты мог с этим разобраться.

— Да, я позабочусь о девушке и займусь отслеживанием кода.

— Хорошо. Другая проблема — ее отец. Когда полиция Монако сообщила ему о смерти Саммер, он сразу понял, что убита Скарлетт. Он пытался привлечь местную полицию. Поскольку для нас это проблема, я перехватил его запросы и поговорил с ним. Мне нужно, чтобы ты увидел ее отца, прежде чем что-то делать, и сообщил ему, что ситуация под контролем.

— Это не проблема.

— Отлично. Дай ему знать, что мы вернем ему дочь, как только наши дела с ней будут закончены, и обязательно дай ему знать, что произойдет, если он не подчинится.

— Не волнуйся. Я сделаю это. — Он знает, что я сделаю это, я просто хочу заверить его ради других. Я могу быть молчаливым и наблюдательным большую часть времени, но это потому, что я всегда планирую.

Я не более безжалостен, чем он.

Иногда мне кажется, что я мог бы быть хуже.

Я научился контролировать свои эмоции. Это делает меня более опасным.

Люди не могут меня понять.

Поэтому они понятия не имеют, когда я сорвусь.

Джон Ривз живет в современном двухэтажном доме в Санта-Монике.

Помимо бледности кожи Джона, когда он открывает дверь и видит меня, я обращаю внимание на деревянную трость, на которую он опирается, и на его изможденный вид.

— Ты Эрик? — спрашивает он, нервно оглядывая меня. — Мне сказали, что ты уже в пути.

— Да.

— Ты действительно нашел Саммер?

— Чуть больше двух часов назад, — подтверждаю я, и его плечи расслабляются от облегчения.

— Пожалуйста, скажи, как она? Она ранена?

Конечно, я не собираюсь говорить ему, что приковала его маленькую девочку к стене моей спальни.

— Она в порядке. Мои люди за ней присматривают.

— Спасибо. Пожалуйста, заходи.

Он выглядит благодарным, но настороженным, очень настороженным, как и должно быть. — Они, о которых он говорил, — это либо Массимо, либо Эйден, так что он знает, чего от меня ожидать.

Он отходит в сторону, чтобы я мог войти. Я вхожу, и он ведет меня в гостиную. Мы сидим друг напротив друга на кожаных диванах, и я рассматриваю дизайн — меньше значит больше. Он соответствует тому, чего я ожидаю от художника и фотографа. Но напряжение, витающее в воздухе, портит атмосферу, которая должна быть в этом месте.

У Саммер его глаза, но это все, что касается сходства. На самом деле, если бы я увидел их двоих, я бы никогда не подумал, что они отец и дочь.

Может быть, это потому, что он больше похож на человека лет восьмидесяти, а не на человека, которому под шестьдесят.

Я как ебучая акула. Помимо беспокойства в его глазах, я замечаю в его поведении что-то еще, что выглядит как слабость. Но он делает все возможное, чтобы это предотвратить.

— Я сочувствую вашей утрате, — говорю я, выражая соболезнования, прежде чем начать рассказывать ему о своих ожиданиях.