Если она на этом экране…

Ужас скручивает меня изнутри.

– Эверли.
– Мой голос срывается, но я должен знать.
– Где она? Что ты с ней сделал?

Я не должен показывать ему, что мне не все равно. Черт, да мне должно быть все равно и точка. Но уже слишком поздно для этого. Слишком, черт возьми…

– Что тебе от меня нужно?
– раздается с экрана женский голос.

Я вскидываю голову.

Это не Эверли.

– Ты совершил большую ошибку.
– На экране стоит моя сестра с вздернутым подбородком и горящими глазами.
– Ты даже не представляешь, во что ввязался.

В моей голове царит смятение. В груди что-то стучит.

Она жива?

Нет.

Теперь я вижу, как она, уверенно расставив ноги, рассказывает им, в какой жопе они оказались. Это та же самая комната, в которой я провел последние два месяца. На ней струящееся голубое платье - то самое, в котором она выходила за дверь в последний раз. Одно плечо разорвано и свисает, и выглядит это так, будто кто-то швырнул ее в грязь.
– Мой брат найдет тебя и заставит пожалеть, что ты вообще родился на свет.

Мое сердце разбивается вдребезги, ком встает в горле.

Мне так жаль, Сара. Я опоздал на два года.

Она проклинает их, уверенно. Яростно. Ее голос тихий и угрожающий. И несмотря на боль в груди, несмотря на то, что я знаю, что она так и не выбралась, вид ее в таком состоянии наполняет меня…

Стоп.

Я слышу ее. Я слышу ее из комнаты.

– Камеры.

Как?

Все те вещи, которые мы с Эверли говорили друг другу… планы, которые мы строили. Она была уверена, что звука нет. Неужели мы все время ошибались? Это было частью его игры?

– О… вы думали, что звука нет.
– Засранец усмехается.
– Вы ошибались, но камера улавливает только громкие звуки. Крики и тому подобное. Это старый объект, знаешь ли, и замена оригинальной системы безопасности вряд ли стоила того, чтобы тратить на нее деньги, кроме того, я не вижу смысла слушать вашу бессмысленную болтовню.

В этот момент Сара подходит к знакомой стене и прикладывает к ней руку. Я точно знаю, кто отвечает с той стороны.

Когда она говорит, я ничего не слышу.

Внутри меня поднимается волна эмоций. Ком застревает в горле. В течение нескольких минут я могу только смотреть.

С неохотой я отвожу взгляд от Сары, чтобы перевести его на своего мучителя.

– Так вот чем ты занимаешься? Запираешь людей и смотришь, как они страдают?

– Боже, нет. Я плачу людям, чтобы они делали это за меня. Это просто для того, чтобы приглядывать за происходящим. Я не получаю удовольствия от того, что сижу и наблюдаю за вашей скучной повседневной жизнью. Я занятой человек, знаешь ли, у меня есть дела поважнее.
– Затем на его губах появляется отвратительная ухмылка.
– Но довольно интересно наблюдать за поведением человека, когда он знает о приближении своей смерти.

Песочные часы.

– Ты больной ублюдок.

Он хихикает.

– Удивительно, что эти милые женщины терпят твой ограниченный словарный запас и грубую вульгарность… не то чтобы у Эверли был выбор. Ты должен благодарить меня за то, что я позволил тебе провести последние дни с такой жемчужиной.

Это еще один вопрос, который меня интересует.

– Расскажи мне еще кое-что.
– Если я больше ничего не могу сделать, сидя в этом кресле, я собираюсь получить ответы.
– В таком большом месте, разве не чертовски глупо селить двух людей в комнатах, разделенных лишь тонкой перегородкой, чтобы они могут устроить заговор против тебя?

– А, это.
– Он встает перед экраном, загораживая от меня Сару, которая бродит по комнате, проводя пальцами по стене.
– Мне нравится твое предположение, что это было не специально.

– А мне нравится, что в твоих словах нет никакого смысла.
– Мой голос сочится ядом.
– Подожди… нет, не нравится. Это отвратительно.

– Мне быстро становится скучно. Разумеется, это не единственное мое заведение - я слишком гениален, чтобы складывать все яйца в одну корзину, - но поскольку я провожу здесь достаточно много времени, мне нравится, чтобы все было интересно. На твою соседку, может и приятно смотреть, но интересно примерно так же, как наблюдать за высыханием краски, когда она сидит одна в комнате и разговаривает сама с собой. Большинство остальных становятся скучными, как только сдаются и перестают кричать. Поэтому, когда представилась возможность, я подумал, что могу добавить дикую карту и посмотреть, что получится.

Дикая карта.

Я.

– Ну, ты видел, что получилось.

Он жестом показывает на мое беспомощное, скованное тело.

– Как и ты.

– Ты поймал меня только потому, что я вернулся за…

Он улыбается - широко и знающе.

Черт.

Ярость закипает в моем нутре, но я держу ее на поводке. На данный момент.

– Ты играл со мной.

– Да, именно этим я и занимаюсь.

– Ты похищаешь людей, чтобы играть с ними в игры?