– Но ты позволишь.

– Ты не можешь сделать это один, не в таком состоянии.

– Возвращайся туда и выведи гражданских. Я его не потеряю.

– Пожарные уже здесь. Там куча народу, кто может заняться гражданскими. Сейчас я беспокоюсь о тебе. Черт, Портер, не заставляй меня вырубать тебя.

Мой свирепый взгляд говорит сам за себя.

Со второго этажа доносится грохот и хлопок. Еще больше стекол разбивается. Таннер вздрагивает, но ничто не может поколебать мою решимость. Не сейчас.

– Эверли.
– Я сжимаю в кулак лацканы его костюма и смотрю прямо в лицо.
– Найди Эверли. Вытащи ее оттуда. Убедись, что с ней все в порядке.

– Эвер…

– Эверли Кросс.
– Я трясу его так, что это почти лишает меня равновесия.
– Та модель, которая исчезла два года назад.
– Мне нужно идти, пока я не рухнул.

– Два года… Какого хрена?
– Его глаза расширяются.
– Черт. Сара…?

Я качаю головой, проклиная давление в глазах. Все, что я вижу, - это как она сидит перед песочными часами, зная, что утекают ее последние мгновения. Это будет преследовать меня до конца жизни.

– Найди Эверли. Проследи, чтобы она выбралась в целости и сохранности. Я хочу, чтобы ты лично убедился в этом, ты слышишь меня?

– Отлично.
– Его руки обхватывают мои запястья.
– Давай найдем ее вместе, а потом я отвезу тебя в больницу. Мы поймаем этого парня. Я обещаю. Он ушел в лес, в самую глушь, я отправлю команду прочесать местность.

– Нет.
– Вывернувшись из его хватки, я отступаю. Я и так уже потерял слишком много времени.
– Неважно, что со мной будет. Мне все равно. Нет, если он останется на свободе. Он убил Сару, Таннер. Она была здесь, и он убил ее.
– Моя грудь вздымается.
– Мне нужно идти.

Я оставляю его стоять там, надеясь, что он сделает так, как я прошу. Переходя на бег, от которого у меня трещат кости и подгибаются колени, я устремляюсь к линии деревьев.

Ничто не удержит меня от моей миссии. Я должен сдержать обещание.

– Портер!
– в последний раз зовет Таннер.
– Айзек!

Но меня уже нет.

ГЛАВА 29

Кажется, что это часы. Каждый из них болезненно растягивается, как упругий шар горя в моей груди. Я смотрю на Джаспера сквозь прутья. Он прислонился к решетке, его плечо прижато к правой стороне клетки, а грудь медленно вздымается и опадает.

– Как ты думаешь, что они с нами сделают?
– спрашивает он, пока я бесцельно рисую большим пальцем ноги узоры на пыльном полу.
– Будут пытать? Расчленят?
– Он наклоняет ко мне лицо и хмурится.
– Тот человек в серебристом костюме… он показался мне творческим типом. Сатанинский ритуал, кислотные ванны, средневековые методы пыток. Что-то такое извращенное.
– Поежившись, Джаспер добавляет: - Скафизм. Он еще практикуется?

Я морщу нос.

– Не думаю.

– Может, они продадут нас тому, кто больше заплатит, и мы станем цирковыми артистами.

Последний час я рассказывала ему подробности своего плена.

Про уколы, потерю сознания.

Роджера.

Книги, сувениры, жестоких медсестер и доктора с глазами-бусинками и крысиными ушами.

Крики. Ужас. Других жертв.

Я изо всех сил уклоняюсь от темы Айзека, сообщая ему лишь незначительные подробности. Не знаю почему, но Айзек кажется мне слишком личным, как лелеемый секрет. Я рассказываю ему только то, что он был последним заключенным по ту сторону моей стены.

Я не говорю, что так и не увидела его лица.

И я не говорю ему, что его лицо - это единственное, что я хотела увидеть больше всего за последние пару месяцев. Больше, чем я жаждала вдохнуть свежий воздух и почувствовать солнечные лучи на своей коже.

Но я понимаю, что это к лучшему, что я так и не смогла выяснить ни цвет его глаз, ни текстуру его волос, ни линии его челюсти. Если бы я увидела его лицо, я бы съела себя заживо. Выпотрошила изнутри.

И тогда от меня ничего бы не осталось.

Я нужна Джасперу прямо сейчас. Ему нужно, чтобы я была сильной, спокойной и бдительной. Я научилась жить с такой болью. Это продолжалось два мучительных года.

Его слова доходят до меня, когда я прислоняюсь спиной к клетке. Наше будущее предстает в мрачных красках, но вряд ли что-то может быть хуже, чем это.

Хуже, чем мое собственное чувство вины.

– Я не знаю, - бормочу я.
– Я никогда не думала о том, чтобы стать артисткой цирка.

– Мм… Звучит как самый приемлемый вариант.

Сомневаюсь в этом.

– Невозможно понять, что будет дальше. Это место непредсказуемо.

Он смотрит на меня, в его зеленых глазах отражается смесь тоски и отчаяния.