Голос.

– Милая?

Мои глаза распахиваются, сердце делает сальто под ребрами. В поле зрения появляется панельный потолок, и я боюсь посмотреть налево. Я боюсь, что этот пузырь лопнет и я окажусь… там.

Теплые пальцы переплетаются с моими.

Воспоминания возвращаются ко мне.

Это реальность.

Она реальная.

– Мама?
– Я поворачиваю голову и смотрю на свою маму. Моя красивая мама, со слезами на глазах. Золотистые волосы с вкраплениями серебра собраны в свободный пучок. Морщинки обрамляют ее запавшие глаза, когда она смотрит на меня в ошеломленном изумлении.
– Мама…

Она бросается ко мне, прижимаясь всем телом.

Мы плачем вместе. Два года сдерживаемых слез.

Мои хрупкие руки обхватывают ее тело, пока она дрожит надо мной, ее горе и любовь увлажняют изгиб моей шеи. Она прибавила в весе.

Она потрясающая.

– О, Эверли.
– Она целует меня в ключицу, прежде чем оторваться от меня.
– Я причиняю тебе боль? Боже, прости, я…

– Нет, ты не делаешь мне больно.
– Мой голос низкий и надтреснутый.
– Я не могу поверить, что ты здесь.

Она держит меня на расстоянии вытянутой руки, изучая каждое проявление эмоций на моем лице.

– Моя малышка, - шепчет она.
– Ты жива.

Я восторженно киваю ей, снова заливаясь слезами.

– Я жива.

– Я никогда не сомневалась в этом. Ни одну чертову секунду.
– Слегка встряхнув, она снова обнимает меня, и мы остаемся в таком положении. Грудь к груди, сердце к сердцу. Я позволяю ее жизненной силе согреть меня. Материнская любовь. Когда спустя несколько минут она встает на ноги, то обхватывает мои щеки ладонями, разноцветные кольца и безделушки впиваются в мою кожу.
– Посмотри на себя, милая. Просто посмотри на себя.

Моя нижняя губа подрагивает.

– Я выгляжу иначе?

Я даже не взглянула в зеркало.

Я похудела, это я точно знаю. Но мои глаза все еще голубые? Или они потускнели до жалкого серого оттенка? Мои волосы поредели? Выпали? Моя кожа, должно быть, выглядит нездоровой. Я не думаю, что узнала бы себя.

– Ты выглядишь идеально.

Я расплываюсь в улыбке, впервые с тех пор, как моя рука в последний раз была прижата к стене. Моя мама здесь. В этот момент у меня есть все, чего я могла желать, и даже больше.

Она придвигается ближе к кровати и снова берет меня за руку.

– Ты не обязана ничего рассказывать. Не сейчас.
– Большой палец проводит по моим костяшкам.
– У тебя есть столько времени, сколько тебе нужно.

Время.

Мне не нужно больше времени.

Все, что мне нужно, - это прямо сейчас.

Я рассказываю ей все. Все, что помню об ужасающих событиях моего плена у Хранителя времени и его злобных приспешников. Пересадка яйцеклеток. Мужчины и женщины, которые появлялись по ту сторону стены только для того, чтобы затем исчезнуть.

Мама всегда была лучшим слушателем. Она говорила мне, что все, чего по-настоящему хочет человек, - это быть услышанным. Поэтому она превратила это в искусство, в свой особый язык любви. В ее молчании есть утешение, и оно подпитывает мои слова и истории, пронизанные болью.

Когда мои силы иссякают, а голос становится хриплым, она забирается на мою маленькую кровать и обхватывает меня за талию. Я опираюсь на подушки и смотрю на ее пальцы, которые гладят мою руку от запястья до локтя. Моя мама обожает украшения. Кольца, браслеты, ожерелья. На ее указательном пальце появилось новое украшение, которое привлекает мое внимание. Оно в форме стрекозы.

– Что это?
– Я с любопытством прикасаюсь кончиками пальцев к золотому кольцу с лазурью.

Она смотрит на него и шевелит пальцем.

– Оно напоминало мне о тебе. О твоей любви к насекомым.
– Она улыбается.
– Стрекозы символизируют стойкость и перемены. Это помогало мне держаться. Быть рядом с тобой.

Я киваю, и на глаза снова наворачиваются слезы.

– Я никогда не верила, что ты умерла, Эверли.
– Она поднимает подбородок, взгляд встречается с моим.
– Никогда. Потеряна, да… но не ушла. Я бы знала. Я бы это почувствовала.

У мамы сильная интуиция.

Она любит природу, камни, благовония.

Когда я испытывала стресс, она говорила мне постоять босиком на траве. Когда мне было грустно, она советовала обнять дерево и вдохнуть запах его коры. Природа - целительница, говорила она. В ней наша суть. Долгие годы у меня ничего этого не было. Ни солнечного света, ни травы, ни цветов, тянущихся к небу. Я превратилась в пустую оболочку.

С трудом переводя дыхание, я смотрю в потолок и думаю о Джаспере. Я почувствовала разрыв. Оборвавшуюся связь. Я убедила себя, что он мертв, потому что ощущала, как он покидает меня. Это был пронизывающий до костей ужас, который терзал меня в течение нескольких месяцев.