Он в нерешительности приоткрывает губы. Быстрое покачивание головой говорит мне, что у него нет слов.

Джаспер бросает взгляд на дверной проем, на его лице потрясение.

– Пожалуйста, - умоляю я дрожащим шепотом. Я стою на коленях.
– Поговори со мной.

Сделав долгий вдох, он прижимается лбом к решетке и закрывает глаза.

– Давным-давно… жила-была женщина. Сидела в винном баре со стопкой бумаг и блокнотов, разбросанных по столу, зажав карандаш зубами. Я сразу обратил на нее внимание. Ее голубые глаза, пышные волосы, красивое лицо. Я должен был узнать ее имя.
– Он сглатывает стон.
– Я должен был узнать ее.

Я киваю, зажмуривая глаза, из них текут новые слезы.

– Продолжай.

– Сначала она не хотела со мной разговаривать. Она была занята своим эссе о жуках.

– Жук-бомбардир.
– Я заставляю себя рассмеяться сквозь слезы, когда по коридорам разносится тревожный звон.
– Когда ему угрожают, он может с поразительной точностью выбрасывать из своего брюшка кипящую ядовитую химическую смесь.

– Именно так.
– Дым густым облаком заполняет помещение. Джаспер кашляет, прежде чем продолжить.
– Я сказал: - Такая красивая девушка, как ты, должна быть на рекламных щитах, а не прятаться в винном баре, изучая защитные механизмы жуков.

– Я сказала, что мне нравятся жуки.

– Я сказал, что мне нравишься ты.
– Он посылает мне грустную улыбку, его глаза слезятся от горя и дыма.
– Я дал тебе свою визитную карточку. Месяц спустя ты подарила мне свое сердце.

Я кашляю сквозь слезы, мои легкие горят.

– Джаспер, я…

Дверь распахивается. Раздаются голоса.

Мое сердце выскакивает из груди.

– Сюда!

Я вскакиваю на ноги и ударяюсь головой о верхнюю часть клетки. Джаспер зовет, размахивая руками, когда в комнату врываются люди в огнеупорных костюмах.

Я не могу в это поверить.

Я сплю.

– Помогите нам!
– кричит Джаспер.
– Вытащите нас отсюда!

Болторезы срезают висячие замки.

Мой. Джаспера.

Мы свободны.

Когда я выползаю из клетки, меня поднимают на ноги.

Я чувствую себя оцепеневшей. Живой.

Кашляя и задыхаясь, я бегу к мужу, когда один из мужчин перехватывает меня, поднимает на руки и выносит через открытую дверь. Джаспер идет за мной, опираясь на пожарного, чтобы не упасть. В коридорах полыхает пламя, а мои глаза застилают дым и слезы. Впереди выход. Свобода. Это все, чего я хотела, чего жаждала, к чему стремилась…

– Подождите!
– умоляю я, вырываясь из хватки мужчины.
– Айзек. Мы должны найти Айзека!

Он держит меня крепче, его голос звучит глухо сквозь защитную маску.

– Мы выводим всех, мэм. Сохраняйте спокойствие.

Но я не могу оставаться спокойной. Айзек может быть все еще внутри этого горящего здания.

– Нет, пожалуйста, нам нужно вернуться.
– Я вырываюсь, умоляю.
– Пожалуйста! Мы должны вернуться!

Он не отвечает и продолжает идти вперед.

Я оглядываюсь назад и вижу, как Джаспер закрывает рот и нос передней частью рубашки. Он шагает вперед, прижав подбородок к груди. Сигналы тревоги оглушительны. Мои отчаянные призывы заглушаются шумом.

– Айзек!

Может, он уже выбрался.

Может быть, он уже на свободе.

Боже, пожалуйста…

Когда мы оказываемся на улице и вдыхаем теплый мускусный воздух, я зажмуриваю глаза - нас встречает слишком яркий, слишком интенсивный вихрь полицейских огней. Уткнувшись лицом в плечо мужчины, я делаю первый за два года вдох, наполненный запахом природы.

Я глотаю его. Смакую его.

Я делаю это снова, поднимая лицо к ночному небу, не открывая глаза. Легкий ветерок ласкает мою кожу. Мои волосы развеваются. Громкие звуки окружают меня, но я теряюсь в этом моменте. Что-то такое простое, такое обычное, такое чистое… что-то, что я больше никогда не буду принимать как должное.

Я встаю на ноги, все еще держась за руку пожарного, чтобы сохранить равновесие. Я приоткрываю один глаз, но из-за мигающих полицейских огней это больно. Слишком ярко. Прижав ладони к глазам, я несколько минут привыкаю к новой обстановке.

Затем мои веки медленно открываются. По одному. В поле зрения попадает толпа людей: спецназ, полицейские, пожарные, шланги, машины скорой помощи.

Где Айзек?

Джаспер хватает меня сзади.

Я издаю хриплый крик, когда он заключает меня в объятия, и вдыхаю еще один запах, который больше никогда не приму как должное, - его. Остатки дубового одеколона и шампуня с ароматом чайного дерева атакуют мои чувства, смешанные с дымом и потом.

Я рыдаю, прижимаясь к его груди, обвивая руками шею и притягивая ближе.

– Эверли… Боже мой.
– Он целует мои волосы, гладя обеими руками мою спину.
– Я с тобой, детка. Я рядом.

Прижимая его к себе еще крепче, я целую шею над воротником. Он обхватывает мое плечо одной рукой и слегка отодвигает, скользя взглядом по моему перепачканному сажей лицу. Я вижу выражение неподдельного благоговения, он морщит лоб, губы приоткрываются.

Я ошеломленно смотрю на него.

Он постарел.