На холсте должны появиться последние цветные мазки. И я покажу их ему.

Мои глаза наполнились слезами, и одна слезинка скатилась по моей щеке.

— Не спрашивай меня почему. — Если бы мне пришлось признаться, если бы он узнал это обо мне, то у меня не осталось бы ничего своего. Моя защита рухнула бы, и он узнал бы то, что я слишком долго пыталась скрыть.

— Скажи мне, детка, — этот грубый, надрывный голос так старался быть нежным. — Скажи мне, почему ты вышла за меня замуж.

Почему он задавал мне этот вопрос, когда у него уже был ответ?

— Ты уже знаешь, — прошептала я.

Он кивнул.

— Все равно расскажи мне.

— Чтобы ты мог разбить мне сердце? Чтобы ты мог отталкивать меня снова и снова? — Я вздернула подбородок. — Нет. Уходи. Между нами все кончено.

— Ничего между нами не кончено, — его губы прижались к моим, заглушая любой протест страстным поцелуем.

Я боролась, упираясь в его твердую грудь, пытаясь вырваться, но Хакс не поддавался.

Его сильные руки обвились вокруг меня, притягивая в свои объятия.

— Эв, — прошептал он мне в губы.

Этот шепот сломил мою решимость.

Одно движение его языка по моей нижней губе, и я открылась, чтобы он проскользнул внутрь. А потом я потерялась. Потерялась в мужчине, который покорил мое сердце. Потерялась в мужчине, которого полюбила с той самой первой ночи.

Хакс целовал меня до тех пор, пока у меня не закружилась голова, затем его губы оторвались от моих, скользнув по щеке к уху.

— Скажи мне.

— Мне страшно, — призналась я, качая головой.

После такой эмоциональной недели я не могла притворяться, что справлюсь с этим. Не с Хаксом. Слезы хлынули потоком и потекли по моему лицу. Рыдание вырвалось наружу.

— Прости меня, Эв. — Он прижал меня ближе, обхватив мой затылок, когда я уткнулась в его шею. — Пожалуйста.

— Не могу.

— Можешь. Ты знаешь, что со мной ты в безопасности.

Искренность, прозвучавшая в его словах, заставила меня отстраниться. И когда я посмотрела в эти ослепительно синие глаза, правда хлынула наружу.

— Потому что я люблю тебя.

Хакс с самого начала был особенным. Может быть, я влюбилась в него в ту первую ночь. Может быть, во вторую. Я так долго отрицала свои чувства, что было трудно определить, когда это началось. Но настоящая причина, по которой я предложила ему жениться на мне, была не в Саванне.

Этой причиной была я.

Хакс помог мне чувствовать себя в безопасности. Он заставлял меня чувствовать себя желанной и почитаемой. Его сердце было зеркальным отражением моего.

Как я могла не любить его?

Хакс прижался своим лбом к моему.

— Я начал писать твой портрет через три дня после той первой ночи.

— Что? — Но тогда это означало бы…

— Я люблю тебя, — в его голосе звучала теплая ласка. — Черт, я люблю тебя.

Мой подбородок задрожал, и на лице появилась небрежная улыбка.

— Не говори мне такого дерьма.

Он засмеялся, и этот смех заставил весь мой мир остановиться. Якорь, который я так долго искала, тот, что не дал бы моей жизни выйти из-под контроля, был прямо здесь.

— Я все еще злюсь на тебя, — сказала я.

— Я так и думал.

— Я нашла работу в художественной галерее в Новом Орлеане.

— У тебя уже есть работа.

— Может, я не хочу работать в твоей галерее.

Он откинулся назад и одарил меня дерзкой ухмылкой.

— Ну-ну.

Мы оба знали, что он выиграет.

— Есть вещи, которых я хочу.

— Назови их.

— А как насчет детей?

Он кивнул, обдумывая эту идею.

— Я бы хотел сделать это снова. Быть там с самого начала.

О мой бог. Это происходило на самом деле. Как это могло происходить на самом деле? Я уже упоминала об этом, но даже для меня это было слишком.

— Кто ты и что ты сделал с моим хмурым мужем?

Он одарил меня своей умопомрачительной улыбкой.

— Моя жена посоветовала мне поработать над хмурым выражением лица.

Эпилог

Эверли

Три месяца спустя…

— Нервничаешь? — спросил Хакс Саванну.

— Нет. — Выражение ее лица и невысказанное «да» заставили меня поперхнуться глотком кофе.