Я скривил губы.

— А, она.

— Обычно Кэти отвечает на телефонные звонки, но она была занята в демонстрационном зале, поэтому я ответила.

— Тебе следовало перевести звонок на голосовую почту, как всегда делаю я.

— Ну, я этого не сделала. — Она глубоко вздохнула, словно пыталась сохранить спокойствие.

Это объединило нас двоих.

Мои руки сжались в кулаки, потому что все это недоразумение было пустой тратой времени.

— Женщина хотела заказать еще одну картину, — сказала она. — Она хотела, чтобы ты сделал ее того же размера и в том же стиле, что и ту, что сделал ранее для ее подруги. Лось в лесу.

— Хорошо? — Как, черт возьми, это все приведет к воровству?

— Ну, я не знала, что это за подруга, поэтому спросила имя подруги, чтобы узнать, что это за картина. Только я не смогла найти никаких записей о ее подруге в системе.

— Ты спрашивала Кэти?

— Нет. — Она нахмурилась. — Нет, я этого не делала. Потому что я работала больше месяца, чтобы не спрашивать Кэти о каждой мелочи. Именно поэтому все твои вещи попадают в инвентарный список. Именно поэтому каждый депозит связан с картиной. Я должна была найти эту покупку.

— То, что ты не можешь ее найти, еще не значит, что она ворует. Господи. — Я провел рукой по волосам. — Как ты можешь обвинять ее в этом?

Глаза Эверли вспыхнули, но она положила ладони на стол — мой стол — и продолжила говорить.

— В твоих финансах есть расхождения. Я обнаружила их за последние четыре года. Картины, которые должны были быть проданы дороже, чем указано.

— Я говорил тебе, что Кэти ведет переговоры. У нее есть на это право.

Эверли поморщилась.

— А у меня нет.

— Нет, у тебя нет. — Суровая правда заключалась в том, что она работала здесь всего месяц. Кэти была со мной много лет.

— Подруга заплатила онлайн. Через «ПэйПал», — продолжила Эверли. — И она только что прислала мне по электронной почте скриншот, на котором показана транзакция.

— К чему ты клонишь?

— Денег нет на твоем счете «ПэйПал». Их нет в банке. Почему?

— Откуда, черт возьми, мне знать? Ты должна спросить Кэти.

— Я спрашиваю не Кэти! — Эверли вскочила со стула. — Пропали картины. Клянусь, те, что были у меня в хранилище, исчезли.

— Так это значит, что она их забирает? Черт возьми, Эв, тебе не кажется, что это слишком серьезное обвинение? Ты даже не спросила ее. Ты просто предположила, что она делает что-то, чтобы надуть меня. Она не такая. Кэти не поступила бы так со мной.

— Что-то не сходится. — Она всплеснула руками. — А что, если она взяла картину и продала ее на стороне? Система не лжет. Они должны быть там. Позволь мне показать тебе, как это работает. Можно, я покажу тебе?

— Нет. — Я встал, качая головой. — Нет, я не буду на это смотреть.

— Но…

— Нет! — взревел я. — Это чушь собачья, Эв. Это абсолютная чушь. Ты приходишь сюда, разбираешь кучу цифр, и вместо того, чтобы дать Кэти шанс помочь тебе разобраться в них, ты решаешь, что она гребаная воровка.

Краска отхлынула от ее лица, и эти карамельные глаза уставились на меня так, словно я был незнакомцем.

— Ты мне не веришь.

— Нет, я тебе ни хрена не верю.

Она дернулась, и боль, которая была в ее глазах, сменилась яростью.

— Я всегда только и делала, что помогала тебе. Я всегда была честна. И что бы я ни делала, ты мне не доверяешь.

— Мы едва знаем друг друга.

Еще одно вздрагивание. В ее глазах снова промелькнула вспышка. А затем эмоции… исчезли. Ее плечи поникли. На лице появилось безнадежное выражение.

И в этот момент я понял, что обсуждения не будет. Они не смогут ничего исправить.

Между нами все кончено.

— Я хочу развестись, — прошептала она.

Глава 19

Эверли

— Я хочу развестись, — повторила я, когда Хакс не ответил.

Его брови сошлись на переносице.

— Ты можешь… ты можешь подождать? Я только что получил Саванну. Я не хочу, чтобы это выглядело подозрительно, вдруг судья передумает.

Саванна. Это всегда было связано с Саванной. Я знала это. И все же мне было так больно, что я с трудом поднялась на ноги. Значила ли я что-нибудь для него?

Нет.

Как я могла позволить себе забыть, что все это было притворством? Как я могла быть такой дурой и влюбиться в этого мужчину? Потому что он не чувствовал того же. Любая привязанность между нами была плодом моего воображения. Пепел моих испепеленных надежд теперь был разбросан по полу.