— Я думал, что вы это скажете, Ф. Х. Когда прикажете уйти?

— Вы меня не одурачите, — продолжал мистер Вейнберг. — Я вышвырну вас со студии, если… — он осёкся, и по его лицу медленно стало расползаться очередное изумление Вейнберга. — Так когда прикажу уйти? — пробормотал он. — Когда прикажу?.. Сегодня. Сию минуту. Немедленно. Как можно быстрее, — он чуть не задыхался от облегчения. — Сейчас же, — добавил он, чтобы не осталось никаких сомнений, что он имеет в виду.

Стивен Уорр решительно погрузил своё тяжёлое тело в хромированное кресло, предназначавшееся только для маленького мистера Вейнберга.

— Шикарно. Вы хотите, чтобы я ушёл, как вы столь лаконично выразились, сейчас же. Отлично. Что тогда произойдёт? Прежде всего, вам придётся сказать А. К. Сейчас я должен этому ублюдку четыре тысячи долларов за скачки и две триста за рулетку; он хочет, чтобы я был здесь, зарабатывая хорошие деньги на студии, иначе, как ему отлично известно, он никогда больше не увидит эти шесть триста.

— Я отвечу за А. К., — пробормотал мистер Вейнберг. — Если ему так нужны его шесть тысяч, пусть подаёт в суд.

— Долги по азартным играм не подлежат судебному возмещению — это одна из тех мелочей, Ф. Х., что принесли мне теперешний успех. Но что же происходит дальше? К вам приходит мой агент и обращает внимание на некоторые маленькие условия моего контракта. Вы прозрачным намёком прогоняете его, но он возвращается. С представителем Гильдии сценаристов. И тут-то у вас и начинаются настоящие проблемы. Нет, Ф. Х., бесполезно хвататься за соду. Вы не почувствуете себя лучше. Вам просто придётся привыкнуть видеть меня здесь — по крайней мере, пока я не закончу «Пёструю ленту».

Мистер Вейнберг покосился на стопку посланий от «Иррегулярных» на своём столе.

— Хорошо. Я не могу вас выгнать. Придётся держать в зарплатной ведомости такого шлемазла, как вы. Ладно. Но вот что я вам скажу: вы не будете адаптировать «Пёструю ленту». Это я передам кому-нибудь другому. А вы, — заключил он тоном отлучения от церкви, — напишете «Гонщика Харриса и его космический корабль», в двенадцати захватывающих дух сериях.

Уорр фыркнул.

— Если коротко, Ф. Х., чёрта с два. И не буяньте. Вы попались на удочку, мой семитский друг, и ваши брюки дюйм за дюймом сползают с пуза. Прочтите мой контракт, и знаете, какие тупицы сидят у вас в юридическом отделе. На сей раз они всё прошляпили. Можете перебросить меня на «Гонщика Харриса», если хотите, но коли так, то «Пёструю ленту» вы никогда не снимете. Чёрным по белому записано — этот сценарий пишу я, и никто другой.

— И почему всё это должно было случиться со мной! — жалобно простонал мистер Вейнберг. — Но зачем, мистер Уорр? Что вам «Метрополис» сделал?

— «Полли» ни черта мне не сделал, — неприятно усмехнулся Стивен Уорр. — Просто это мой шанс задать как следует им.

— Задать кому?

— Тем тупым неженкам-дедукционистам. Тем кисейным барышням. Тем женоподобным дилетантам, которые думают, что могут писать о сыщиках. О, так мило раскрывать преступления с помощью книги по индо-арабской керамике, когда они падают в обморок при кровотечении из носа. Взявшись за руки, всей гирляндой нежных маргариток шептать священное имя Шерлока Холмса. Боже милостивый, что-то они узнают из этой картины, и им это не понравится.

— Итак, из-за того, что вы были когда-то сыщиком, мы должны уничтожить «Метрополис»? Мистер Уорр, не могли бы мы…

Звонок.

— Это тот профессор, мистер Вейнберг, — объяснила мисс Бленкеншип. — Он спрашивает, не Стивена ли Уорра видел входящим в ваш кабинет, потому что, если так, он тоже хочет зайти. Он велел передать вам, что речь идёт об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит», что бы это ни значило.

— Профессор у меня на хвосте! — загоготал Уорр. — Мило.

— Скажите ему, что я ушёл, — рявкнул мистер Вейнберг. — Скажите, что я хладнокровно задушил мистера Уорра. Скажите, что я скрываюсь от правосудия. Скажите… — постепенно его раздражение уступило место осознанию. — Вы сказали, «Иррегулярные силы с Бейкер-стрит»?

— Кажется, так он говорил, мистер Вейнберг.

— Тогда пригласите его войти. Пригласите прямо сюда.

Сардонически обсуждая детали контракта, Стивен Уорр казался почти трезвым. Теперь, когда он вскочил с красивого кресла мистера Вейнберга, его лицо залил, подчёркивая привлекательную неправильность черт, густой румянец. Морин забилась в угол; таким она его ещё не видела.

— «Иррегулярные силы с Бейкер-стрит», — с величайшим отвращением прорычал Уорр. — «Иррегулярные силы с Бейкер-стрит»!.. — его рычание переросло почти что в рёв.

И тут вошёл профессор Фернесс. Это был не пожилой учёный муж, как подсознательно ожидала Морин, а худощавый человек чуть за тридцать, одетый в то, что, очевидно, было его Лучшим Синим Костюмом. «Худощавый», собственно говоря, было слишком лестным определением — больше подходило «тощий». Воротничок на нём сидел плохо, а нос казался слишком тонким, чтобы удержать пенсне, готовое в любой момент к полёту.

Все эти детали Морин уловила с первого взгляда. Затем картина была разрушена ужасающим взмахом левой руки Стивена Уорра.