Шрифт:
— Странное место этот Голливуд, судя по всему, что я слышал. Мрмфк! Интересно, понравится ли он мне?
— Тебе, Руфус?
— Мне. Руфусу. Лично — а не, прости господи, на киноэкране. Вот, бери стакан.
— Но что может занести тебя…
— В твои владения? Вопрос великой важности, Гордон. Опа! И ещё вот! — он протянул приглашение от Ф. Х. Вейнберга.
— Да?.. Что ж, буду рад тебя там видеть. Не знаю, что ты собираешься делать…
— Но приятно проведу время, Гордон. Можешь быть уверен. Сигару?
Доктор Уизерс с отвращением посмотрел на коробочку с коротенькими чёрными предметами.
— Всё ещё их? Похожи на торпеды, но, насколько помню, куда более смертоносны. Нет, спасибо, — он зажёг сигарету. — Но скажи мне — как твоя книга?
— Превосходнейше. Лежит впереди на всех прилавках. Ожидаю, что Лига американских писателей со дня на день начнёт выписывать рецепты — вполне справедливый обмен. Мрмфк. Да, все в бессовестном восторге от «О. В. П.» — кроме тех немногих заблудших и, должно быть, недоношенных, что решили, будто это история русской тайной полиции.
Доктор Уизерс медленно подошёл к столу и легко положил руку на огромную калабасовую трубку, стоявшую на особой подставке.
— Тёплая, — мягко проговорил он.
Руфус Боттомли выглядел почти пристыженным.
— Да, — признал он.
— Я знаю тебя двадцать лет, Руфус, и знаю, что единственная причина, которая может заставить тебя переключиться с твоих проклятых торпедок на почтенную трубку — беспокойство, причём довольно серьёзное. Что на сей раз?
— Чему ж ещё быть? — беспомощно взмахнул пухлой рукой доктор Боттомли.
— Энн?
— Конечно. Знаешь, два года не уменьшают боли.
— Знаю.
Лицо доктора Боттомли посерьёзнело — настолько, что даже дурацкая эспаньолка смотрелась серьёзно.
— Как она?
— Моя очередь давать беспокойный ответ. Какой она может быть?
— Конечно, я приду повидать её. Для меня это главная причина столь беспечно принять приглашение мистера Вейнберга. Наверное, ты догадался?
— Да.
— Думаешь… есть хоть какая-то вероятность, что она узнает меня?
Доктор Уизерс покачал головой.
— Если бы я только знал… — пробормотал Руфус Боттомли. — Если бы я только знал, кто…
Зубы его плотно стиснулись под развевающимися усами. Рука сжала чёрную сигару и медленно её раскрошила.
«МЕТРОПОЛИС-ПИКЧЕРЗ»
26 июня 1939
Профессору Дрю Фернессу,
Факультет английского языка,
Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе,
Лос-Анджелес, Кал.
Уважаемый профессор Фернесс,
Мисс О’Брин сообщила мне, что ознакомила вас с нашими планами пригласить «Иррегулярные силы с Бейкер-стрит» в качестве неофициальных советников при постановке «Пёстрой ленты» и что вы как член «Иррегулярных» рады этой идее.
Тем не менее позвольте мне воспользоваться представившейся возможностью и лично пригласить вас быть моим гостем на этот период.
Надеюсь, что этим кинокомпания «Метрополис» сможет хоть в малой доле компенсировать вам неудобства и унижения, испытанные на днях в моём кабинете. Я повторяю заверения, уже переданные вам мисс О’Брин, что не имею никакого отношения к этому позорному происшествию и охотно принял бы карательные меры, если бы только имел возможность это сделать. Однако наш юридический отдел уверяет меня, что это не так. Надеюсь и верю, что вы примете через меня самые искренние извинения от кинокомпании «Метрополис».
Искренне ваш
Ф. Х. Вейнберг
Шенандоа-роад, дом 11471
Западный Лос-Анджелес
27 июня 1939
М-ру Ф. Х. Вейнбергу,
«Метрополис-Пикчерз»,
Лос-Анджелес, Кал.
Уважаемый мистер Вейнберг,
Ваши планы, насколько их изложила мне мисс О’Брин, в самом деле радуют. Прошу вас быть уверенным в моём искреннем содействии вашему предприятию.
Ваши извинения, хотя и принятые с благодарностью, едва ли необходимы. Естественно, я понял, что вся ответственность лежит на Стивене Уорре. Будем считать, что этого эпизода не было.
Искренне ваш
Дрю Фернесс
Покончив с этой запиской, Дрю Фернесс встал из-за стола, расположился, вытянув длинные ноги, в моррисовском кресле и взял последний номер «Журнала английской и германской филологии».
Маленькая старая леди на диване оторвалась от вязания.
— Кого ты писал, Дрю?
— Кому, тётя Белль, — автоматически произнёс он.
— Не знаю, почему ты ожидаешь, что я буду так говорить только оттого, что ты учитель английского. Уверена, твой дедушка не выдержал бы и минуты столь высокопарных разговоров. Помню, как…
Дрю Фернесс спокойно читал, пока знакомый анекдот не был завершён и тётушка не повторила свой вопрос:
— Чьё письмо?
— Ф. Х. Вейнберга. Помнишь, тётя Белль, это тот кинопродюсер, что ставит «Пёструю ленту».
— О, — на круглом личике тёти Белль появилось лукавое выражение. — Скажи мне, Дрю, это один из них?
— Откуда мне знать, тётя Белль? Думаю, он еврей, если ты об этом.
— Ты очень хорошо знаешь, что я имею в виду не это. Я имею в виду, — пояснила она, — это один из Них?