— Отличный бой, Доктор Кейн, — слышу голос за спиной.

Монстр внутри царапает мне ребра.

— Мэтт Крэнвелл, — я откидываюсь назад, натягивая нить. Наши взгляды встречаются в зеркале. У Крэнвелла теперь протез глаза, который, я уже знаю, ему поставили в Омахе. Небольшие различия почти незаметны по сравнению с его здоровым глазом. Оба следят за мной в отражении. — Хорошо выглядишь. Как себя чувствуешь?

— Лучше, чем ты, — говорит он, бросив взгляд на рассеченную бровь.

Я тихо хмыкаю и снова сосредотачиваюсь на ране, вставляя иглу для следующего шва. Острая боль — желанное удовольствие для тьмы внутри меня. Это помогает мне сдерживаться и не свернуть шею Мэттью Крэнвеллу.

Крэнвелл прислоняется к раковине рядом со мной, скрещивая руки на груди и наблюдая за моей работой.

— Так-так-так. Я слышал, что наш городской доктор не только лечит раны, но и сам их наносит. Хотел прийти и увидеть своими глазами. Хорошее было шоу.

Я киваю в знак благодарности.

— Как думаешь, Эрик Донован сопротивлялся, когда твоя подружка его убивала?

Я резко поворачиваюсь к нему. Кровь стучит в висках. Желание вырвать ему позвоночник прямо через глотку становится невыносимым. Единственное, что меня останавливает — в туалет заходит другой мужик, не обращая внимания на то, что мы буравим друг друга взглядом. Я — с едва сдерживаемой яростью, Крэнвелл — с ухмылкой, которую я хочу стереть с его уродливого лица.

— В душе не ебу, о чём ты говоришь, — говорю я, когда мужик заходит в одну из кабинок.

Крэнвелл ухмыляется ещё больше.

— А, точно. Она же не твоя девушка, да? По крайней мере, так говорят. Оно и к лучшему. Не стоит тебе пачкать свой идеальный образ кем-то вроде Роуз Эванс.

По коже пробегают мурашки.

— Я не про это. Всем известно, что его так и не нашли. Только машину. Нет смысла задавать мне эти вопросы.

— Конечно, конечно. Просто спросил, — он наклоняет голову. Прищуривается. — Но ты уверен? Она же жила в твоем доме несколько месяцев. Ты не видел ничего… подозрительного?

— Если ты пытаешься меня допросить, то должен сказать, — возвращаюсь к зеркалу и делаю следующий стежок, подавляя ярость, чтобы не дрожали руки, — это не к месту. И очень непрофессионально. Но что тут ожидать, учитывая, почему тебя уволили.

Крэнвелл усмехается, почесывая свою седеющую щетину на подбородке.

— Я тебя не допрашиваю, Доктор Кейн. Просто задаю простой вопрос. По-моему, странно, что она была в Ширтауне как раз тогда, когда Донована видели в последний раз. Такая малышка, как Роуз Эванс? Покупает огромный нож? Но, черт его знает…

Я бросаю на него суровый взгляд, затем протыкаю бровь и затягиваю ещё один стежок.

— Что ж, опять же, я не знаю, о чём ты говоришь. И думаю, ты сам не знаешь. Эрик Донован пропал без вести. Он может быть где угодно. Может, свалил в Мексику, кто знает. Те обвинения, на которые ты намекаешь, очень серьезны.

Улыбка Крэнвелла растягивается, как у хищника, готового уничтожить конкурента на своей территории. В каждой морщинке, в каждом движении скрыта угроза.

— Кстати, похожая девка сделала это со мной, — говорит он, указывая на свой глаз. — Ударила меня и воткнула шпажку прямо в глаз. Без причины. Пришла ко мне во двор, ни с того ни с сего.

— Похоже, ты не знаешь, кто это сделал. Интересно, почему кто-то захотел напасть на тебя без причины. Ты ведь никогда так не делаешь… верно? — я завязываю ещё один узел и вытираю кровь с брови, готовясь к следующему стежку. — О, я слышал, Люси переехала к своим родителям в Миннесоту и забрала детей. Мне очень жаль, что ваш брак распался. Интересно, что могло этому способствовать.

Ярость вспыхивает на лице Крэнвелла. Но он не рискует выплеснуть её, потому что в уборную заходят парни и кивают мне.

— Понятия не имею, — наконец выдавливает он.

— Ясно. А теперь, извини, у меня дела. О, и, Крэнвелл, — окидываю его взглядом с головы до ног, — я больше не буду твоим врачом. Надеюсь, ты поймешь, — с этими словами я поворачиваюсь к зеркалу, собирая все силы, чтобы не убить этого ублюдка.

— Возможно, так будет лучше для нас обоих, — говорит он, хлопая меня по плечу в тот момент, когда я протыкаю кожу иглой. Кончик скользит глубоко внутрь. — Хорошего вечера, доктор Кейн.

Я не смотрю на него, когда он уходит. Просто заканчиваю зашивать, прокладывая линию из десяти стежков от лба до опухшего века. Закончив, собираю свои вещи, выбрасываю перчатки, марлю и полотенце, залитые кровью. Надеваю футболку и толстовку. Брызгаю водой на лицо и хватаюсь за края раковины. Наклоняюсь ближе к исцарапанному зеркалу. Кажется, я больше не узнаю человека, который смотрит на меня. И, может быть, мне это даже нравится.

Я выхожу, ни с кем не прощаясь, еду домой и сразу принимаю душ. Несмотря на боль, ярость и тревогу, что скручивают мой живот, я думаю о Роуз.

Закрыв глаза, вспоминаю её лицо, её приоткрытые губы, глаза, смотрящие на меня исподлобья. Слышу её стоны. Чувствую её руки, ласкающее мои плечи. Сжимаю член и представляю, как проникаю в её узкую киску. Её отчаянные крики звучат в моей голове, нарастая и стихая в унисон моим движениям. Все так четко. Ощущение её кожи под ладонями. Твердые соски. Румянец на коже. Я ничего не могу с собой поделать. В своих фантазиях наклоняюсь ближе. Все ближе и ближе, пока не касаюсь её губ, и я тону в поцелуе, который представлял себе очень много раз. Именно в этот момент я теряю контроль. Мои яйца напрягаются, член пульсирует, и я кончаю, обрызгивая плитку спермой. Кое-как стою под обжигающей водой, упершись рукой в стену душа. Я хочу её всю. Хочу разрушить границы между нами, пока, наконец, не почувствую себя целым.