— Не впутывай…

— Я пытался, если честно. Говорил с ним прошлой ночью. Но он, кажется, одержим тобой. Знаю, что он прилетел сюда, чтобы увидеться с тобой, да? — Мэтт шевелит бровями и пищит своим красным носом. — И что же он знает? Или, ещё хуже, может, он помогает тебе?

— Чего тебе надо?! Арестовать хочешь? Тебя выгнали из полиции за тупость и некомпетентность, насколько я помню. Так что, если ты так пытаешься вернуться обратно, забудь об этом. Ничего у тебя не выйдет.

Он качает головой. Белая краска трескается на лице, когда он улыбается шире.

— Я похож на идиота? Зачем отдавать тебя какому-то копу, когда я могу сам с тобой расправиться?

Его кожаные перчатки скрипят. Он сжимает кулаки. В полумраке палатки зловеще поблескивает нож. Я копирую его улыбку.

— А я похожа на ту, кто сдастся без боя?

Я нажимаю на кнопку и выключаю свет.

Мэтт врезается в мой стол. Я хватаю стул и бросаюсь на него. Боль пронзает запястья и локти от удара. Наши крики, полные страха и ярости, сливаются в хаотичной симфонии.

Снова бью его. Стул ломается о Мэтта, и я слышу, как нож вылетает из его руки, разбивая стекло в дверце шкафчика. У меня в руках остается только сиденье от стула. И хотя он стонет от боли и ругается матом, я знаю, что это ещё не конец.

Использую своё преимущество: я знаю здесь каждый угол. Падаю на пол и ползу к задней стенке палатки, пока Мэтт мечется в темноте, разрушая всё вокруг. Остаюсь на корточках, бесшумно отрываю ткань от кольев. Сжимая сиденье стула, выскальзываю из палатки и убегаю.

Клоун в грязном, испачканном травой костюме, бегущий по ярмарке, вызывает лишь смех и удивление. Никто не видит панику в моих глазах. Как я останавливаюсь, кручусь и высматриваю человека, который хочет меня убить. Никто не слышит бешеный стук моего сердца.

Никто не понимает, что если я не убью Мэтта Крэнвелла, он убьет меня. И Фионна.

Не позволю.

Я оглядываюсь, но его нигде нет.

— Да что ж такое?! — кричу я, осматривая толпу. В прохладном воздухе смешиваются запахи пончиков, чуррос и жареного мяса. Помимо случайных переодетых коллег, которых я узнаю, невозможно различить знакомые лица под масками и гримом.

Меня охватывает паника. Может, Мэтт сбежал, как и сделал бы любой нормальный человек. Может, он приведет копов. Нет, его нарциссизм, ненависть к женщинам и любовь к насилию возьмут верх. Но если он подумает рационально и пойдет в полицию? Тогда Фионна точно втянут в это дерьмо. Воображение рисует картины: красные и синие огни, зал суда, адвокаты и решетки, которые никогда не откроются.

Не время паниковать. Я должна это сделать.

— Соберись, Роуз Эванс.

Внезапно я замечаю движение. Мэтт стоит возле ларька с хот-догами, выглядывая из-за витрины. Он смотрит на меня, и я вижу, что он обзавелся новым оружием: нож в одной руке, в другой — шампур для хот-догов. Он выпрямляется и идет на меня, с хищным оскалом на лице.

— Ну всё, клоунесса, доигралась, — рычит он.

Я срываюсь с места и бегу.

Мэтт кричит мне вслед угрозы мести, пока я пробираюсь сквозь толпы подростков с попкорном и сладкой ватой, мимо персонала в костюмах зомби, ведьм и безумных клоунов. Мечусь между киосками и по узким проходам. Сердце бешено колотится. Меня тошнит. Но я должна держать его поблизости, чтобы он не потерял меня из виду. И при этом достаточно далеко, чтобы он не смог до меня добраться. Я смотрю на цель сквозь толпу.

Дом с привидениями.

Я бегу к служебному входу, бросая взгляд через плечо, пока пытаюсь достать ключи из кармана и открыть дверь. Мэтт где-то вдалеке, но его взгляд прикован ко мне. Он прихрамывает, но не отстает. Злобно рычит, когда я одариваю его своей лучшей клоунской ухмылкой. Толкаю дверь и оставляю её приоткрытой, а затем ныряю во тьму, прячась в тени.

Через секунду в дверь влетает Мэтт.

— Сука! — хромая, он бежит по коридору, которым пользуются актеры, чтобы пугать посетителей из стен и потайных люков. В воздухе стоит гул криков, смеха и пыльный запах фальшивого тумана. Он крутит головой, пытаясь меня заметить. В каждой руке сжимает оружие. Я выхожу из тени и тихо закрываю дверь.

Подкрадываюсь к Мэтту сзади, держа плоское сиденье руками.

— Где ты, блять? — шепчет он.

Я улыбаюсь.

— Та-дам, ублюдок.

Я со всей силы бью Мэтта по затылку обломком стула. Он спотыкается и кричит. Его оружие со звоном падает. Он опускается на колени, схватившись за голову. Я убираю сиденье и проскальзываю мимо него, шаря в темноте в поисках ножа. Нужно прикончить его раз и навсегда. И как только мне кажется, что я нащупала острый кончик чего-то металлического, рука хватает меня за лодыжку и дергает и тянет на себя.

Когда переворачиваюсь, чтобы дать отпор, вижу, что у него стеклянного глаза нет, и веко наполовину закрыто. Но меня сейчас волнует совсем другое. Другой глаз, блять, торчит из глазницы!

— Нихуя себе! Я так сильно врезала, что у тебя глаз выпал, — меня мутит, еле сдерживаюсь, чтобы не наблевать. Его веки так оттянулись, что окровавленный глаз выглядит как у мультяшного злодея, одновременно злого и охреневшего. Фу, меня сейчас вырвет. — Засунь его обратно, пожалуйста, ради бога!

— Я тебя убью, — рычит он. Ползет ко мне со скрюченными руками, наверное, он мечтает мне ими глотку вырвать. Резко отбиваюсь ногой, выигрывая время, чтобы встать и убежать по коридору. Мельком оглянувшись через плечо, я вижу, как Мэтт шатается, поднимаясь на ноги, подбирая нож. Он преследует меня, и я ныряю за занавеску в конце зала, попадая на первый этаж гостевой зоны.