Подтверждая свои ощущения, «донна» Марсия встала и, сдерживая отвращение перед неприятным запахом постели, поправила подушки под головой безжизненной дочери, дав услышать несколько слов нежности, и видя, что Немезио не чувствовал себя расположенным вдыхать вонючие испарения почечного процесса, сказала, что господин Немезио не может долее оставаться в больнице. Что касается её, то пусть Клаудио подождёт её. Она чуть позже вернётся.

В воздухе таяли слова прощания и протесты солидарности.

Присутствовавший брат Феликс, следивший за встречей во всех подробностях, сказал мне, что если я вернулся в больницу в рамках работы, то мне было бы полезно, всё по той же причине, вернуться в семейный очаг Немезио, чтобы оказать помощь Марине, у которой проблема одержимости лишь ухудшалась. И было бы, добавил он, интересно, чтобы я сопроводил обоих посетителей, чтобы изучить их реакции по окончании помощи.

Я уселся в машине в обратный путь.

Контролируя себя, Торрес выбрал самый длинный путь и поехал как можно медленнее.

Мучение Ногейры рождало в нём фальшивые впечатления. Сравнивая себя с ним, он считал себя человеком с жёстким темпераментом, который ещё несколько дней назад присутствовал при кончине своей собственной спутницы, не сломавшись, тогда как отец Марины утопал в слезах, стоя в ногах у приёмной дочери, чьё положение в эти самые мгновения напоминало спокойствие морга.

Время от времени он бросал мимолётные взгляды в направлении «донны» Марсии, считая, что лучше понимает её. Мать той, на ком он хотел жениться, по всем пунктам сравнимая по красоте и интеллигентности со своей дочерью, никогда не была бы счастлива с этим плаксивым мужчиной.

Ловкий коммерсант определил свои собственные характеристики. Мало-помалу он забыл о бедной жертве несчастного случая и о печальном банкире, который в его глазах был просто тряпкой, и принялся прославлять очарование этого дня, словно жаждал пробудить в «донне» Марсии убеждённость, что она находится в автомашине, под опекой понимающего и сильного спутника, способного гарантировать ей эйфорию. Он спросил, посещает ли она самые выдающиеся прогулки по Рио. Он сослался на обильные обеды Пенейрас, на пикники Педра до Конде, на места купаний в Копакабане, на ни с чем не сравнимое посещение Пико да Тихука в солнечные дни, где пара близнецов, казалось, прямо на глазах возводила скамьи из песка Марамбайя…

«Донна» Марсия прекрасно знала все эти места, но притворилась простодушной. О своему опыту она знала, что такие мужчины, как Немезио, предпочитают хрупких и застенчивых женщин, которые поворачиваются к ним с неловкостью особ, нуждающихся в защите. Она заявила, что из всех самых посещаемых мест залива Гуанабара она знает лишь Пен де Сюкр, который она посещала во время одной из экскурсий, впрочем, очень поверхностной, когда её дочери были ещё маленькими. Желая сойти за новичка в деле романтических приключений, она объяснила, что вышла замуж очень молодой, и с тех пор жизнь её была пыткой, между щётками и кастрюлями, с обязательствами терпеть хнычущего мужа, как он, Немезио, мог сам убедиться. Он мог оценить её жертву женщины, скованной узами несчастного брака, видя плачущего Клаудио, который встретил их без единого слова сердечности и уважения.

Торрес оценил определения. Он посмеялся над этим, заговорил о психозе, сославшись на уважаемых врачей-неврологов.

«Донна» Марсия изобразила на лице заговорщицкую улыбку, посмотрела на него долгим взглядом, и сказала, что уже слишком поздно думать о лечении, что она уже давно живёт отдельно от мужа, хоть и живут они под одной крышей. Она привыкла страдать, со вздохом произнесла она.

Немезио понял настойчивость этих взглядов, и сам факт ухаживания за ним доставил ему тайное удовлетворение.

Присутствие его будущей тёщи было ему приятно. Если бы не Марина, я сейчас же завёл интимную связь, подумал он. Утро, проведённое в компании этой женщины, которую он считал красивой и разумной, было для него чем-то сродни тоника. Он забылся и стал рассеян. И даже в этом случае он не считал необходимым спешить. Он посмотрел на часы, было без пяти минут полдень, и он пригласил её отобедать. Он знал один замечательный ресторан в Катете [21] .

Госпожа Ногейра согласилась, и обед удался на славу.

Приглашённая пыталась догадаться о выборе своего радушного хозяина по манере делить свои любимые блюда. Умеренная в питье, она пила лишь минеральную воду и в меню выбрала очень немного. В противовес этому, она много думала и говорила столько, сколько было возможно, с целью пленить своего спутника. В какой-то момент она подумала о риске, которому подвергала себя Марина, и, понизив голос, отметила, что закончила говорить. Предвидя, что момент расставания близок, она не хотела бы завершить эту счастливую встречу, не поблагодарив его за преданность, которую он выказывал её дочери. Поэтому она попросила у него разрешения подчеркнуть тот факт, что девушка ещё слишком молода и неопытна…