Затем, наложив свои руки на взлохмаченную голову, Феликс передал её неожиданную теплоту. Марита оказалась способной на внезапную ментальную деятельность.

Она подумала, что оживает, возрождается. Она слышала окружавший её шум с чрезвычайной остротой…

Благодетель подошёл к Клаудио и прошептал ему что-то. Конечно же, он внушил ему мысль поговорить с ней и попрощаться.

Не зная, что его коснулся духовный наставник, он вдруг обрёл странное мужество. Ногейра встал, сделал два шага вперёд и стал на колени у постели умирающей… Он склонил свою голову к неподвижному телу, но сильные эмоции словно обновили его энергию. Плач сотрясал его руки и ноги, словно гроза — ветви дерева, готового рухнуть.

Марита ощутила дыхание его грудной клетки, вздымавшейся в рыданиях, и захотела приласкать его, но руки её были словно привинчены к кровати.

Поддерживаемый магнетическими силами Феликса, который стал проводить пассы по всему его телу, Клаудио вновь обрёл мужество, схватил экземпляр книги «Евангелие в толковании Спиритизма», которую он оставил на стуле, и дрожащим голосом заговорил:

— Дочь сердца моего, если ты слышишь меня, ответь своему отцу, прошу тебя!… Прости меня!… Может, ты не знаешь, но я изменился… Я открыл для себя Иисуса, дочь моя, и сегодня я убеждён, что Бог — это милосердие, и я знаю, что никто не умирает, никто… Я знаю, что справедливость внутри нас, что мы страдаем за то зло, которое причиняли другим, но Бог не отказывает нам в исправлении!… Я понимаю всё то зло, что причинил тебе, я преступник, и никто другой… Подумай, дочь моя, об угрызениях совести, которые я буду испытывать всю оставшуюся мне жизнь!… Ты знаешь, что теперь я буду следовать своему пути один, терпя одиночество, которое я заслужил… Где бы ты ни была, сжалься над своим отцом!… Верь в Бога и в добрых Духов!… Он знают, что ты не кончала с собой, они знают, что я убийца… Ах, дочь моя, подумай над этим печальным словом!… Убийца! Помоги мне смыть это пятно с моей совести! Проси посланников Христа, чтобы придали мне сил сделать то, что я должен сделать!…

Клаудио на краткий миг прервался, когда увидел, как лицо его дочери покрылось слезами, и, страстно желая обретения ею сознания, чтобы она могла увидеть его обновление, он сохранил тайное убеждение, что она слушает его в полном сознании, хваля его за обеты улучшения. В печали, но убеждённый, что его слышат и понимают, он продолжил:

— Несмотря на это, любимая моя дочь, пусть моя мольба не будет для тебя источником печали!… Я виновен, но у меня есть надежда! Это откровение Христа я недавно узнал!…

Затем, дрожащими руками, в набожном доверии, он положил книгу в её правую неподвижную руку.

Пробудившаяся дочь ощутила присутствие книги между мертвеющими пальцами и ответила приступом плача.

Ободрённый этим проявлением разума, Ногейра возвысил голос и попросил, чтобы она послушала, что он хочет ей зачитать…

Заявляя о себе духовным друзьям, которые могли свидетельствовать о его искренности, и уверенный, что вкладывает всю свою душу в утверждения, которые он готовился произнести, он открылся своей дочери. Он признал здесь, перед ней, все свои ошибки, в которых обвинял себя, он изложил драму Араселии, утверждая, что совершенно не знал о том, что у неё от него ребёнок, что узнал об этом лишь из разговора с Марсией, тогда как, будучи легкомысленным и безответственным в своей молодости, он ошибочно считал, что Араселия была со многими мужчинами. Он сказал ей, что его супруга открыла ему глаза на реальность в ту ночь, у Крешины. Он описал ей, как он впал в депрессию, мучимый угрызениями совести, в то же миг, как увидел её в прострации, он просил у неё прощения, что довёл её до самоубийства… Он говорил ей, что много прочёл и узнал о перевоплощении, в первый же день её пребывания в больнице, и заверил её в своём убеждении, что они оба тесно связаны во многих своих воплощениях. Он сказал ей, что страсть, которую он питал, должны была быть плодом отсутствия бдительности и результатом жестокости, которая всё ещё остаётся в его сердце… Но добавил, что перед лицом своих страданий, которые представляются ему безапелляционным приговором боли, он пообещал пройти обновление, каким бы трудным и жёстким оно ни было… Закончив свою исповедь, которую Марита сокрушённо слушала фразу за фразой, Ногейра взял обратно книгу из маленькой бесплотной руки, заключив сквозь рыдания:

— Я молился и получил милосердие от Бога, я, злодей… Но если Бесконечная Доброта может даровать мне ещё одну милостыню, благослови меня, моя доченька, дай мне знак твоей благосклонности перед тем, как уйти… Если ты слышишь меня, виновного, не оставь меня одного в этом желании… Помолись и ты!… Попроси у Бога силы… Шевельни хоть одним пальцем, чтобы я знал, что ты простила своему отцу!… Не оставляй меня в сомнении теперь, когда я беру в руки судьбу, предоставленную последствиям моих собственных ошибок!…

Слыша отцовские рыдания, которые переворачивали ей душу, девушка присоединялась к его пожеланиям. Она мучительно, страстно желала ответить на его просьбу…

Прощение!… Прощение!… Это слово отдавалось в её разуме словно песнь, идущая с небес, отражаясь от окружающих стен!… Прощение!… Эти семь букв, соединённые в форме звуков, казалось, творят музыку, музыку вечности, исполненную в небосводе небесными трубами, чей нежный акцент давал облегчение её сердцу!…

Бедная малышка собрала всю свою энергию в мысли доверия и благодарности Богу и мысленно попросила: «Прости, Господи!… Прости моего отца, прости меня!… Прости всех тех, кто совершал ошибки!.. Прости всех, кто пал!…».

Её восприятие обострилось, и она ощутила себя погружённой в невыразимую радость… Она могла сейчас чётко видеть Клаудио, она рассматривала плачущего Морейру и, более спокойно оглядевшись, увидела всех нас. Феликс в молчании посылал магнетические потоки на особую церебральную область, а Клаудио, лишившись голоса, увидел, как её неподвижная рука приподнялась… Встревоженный и признательный, он жадно обхватил её маленькие пальцы и хотел сказать «спасибо, мой Боже!», напрасно пытаясь задействовать горло, перехваченное рыданиями. Но вместо его голоса раздался голос Феликса, который, с нашей стороны, пригласил нас помолиться:

«Господь Иисус, благодарим тебя за радость, дарованную Тобой через урок страдания все эти дни труда и ожидания!…

«Спасибо, Господи, за те часы угнетения, которые просветили нашу душу, за те минуты боли, которые пробудили наше сознание! Спасибо за те две недели слёз, которые сделали за нас то, что мы не могли сделать за полвека надежды!…

«Вознося к Тебе нашу признательность и хвалу, мы хотим ещё попросить Тебя!… Во имя милосердия, даруй Твоё благословение нашей сестре, которая уходит, и нашему брату, который останется. Преврати их печаль в обновление, их боль в радость!… Прими их слёзы как молитву, которую они обращают к Тебе в ожидании Твоего мира на своём пути!…