— Разговаривающий с духами, — пояснила Поля. — Кому хочешь зубы заговорит.

Даня откинулся на ствол дерева, служившего спинкой кособокой скамейке, позволяя Поле заговаривать зубы самой. Девчонка перенимала у него некоторые привычки и навыки на лету, отзывчиво впитывая все новое. Наверное, это потому, что ее память была пустой и в голове все еще оставалось слишком много свободного места.

Порой он ощущал, что судьба предоставила ему шанс стать Полиным проводником — он вывел ее из леса, а теперь знакомил с миром вокруг. Но порой он казался себе сущим ребенком рядом с ней, — было в этой девочке какое-то непоколебимое спокойствие. Как будто все происходящее не имело особого значения, как будто она уже повидала столь многое, что всякие мелкие события не могли ее впечатлить.

А Даня хотел впечатлить Полю — очень. Только не понимал, как. Привычные способы — болтовня, улыбки — не больно-то на нее действовали. А поцелуй и вовсе лишил его сознания.

По какой-то причине проклятие именно на Поле выкинуло новый трюк, и с этим еще предстояло разбираться. Лучше всего, на практике.

— Ладно, — после долгого раздумья, от которого его энергичное лицо приняло какое-то сложносочиненное выражение, снова заговорил Птиц. — Не надо нам Арры, не надо нам охотников Сытоглотки. А сможешь ли ты, разговаривающий с духами, помочь мне завести горта в шалаше?

Даня от неожиданности прыснул, а потом призадумался.

— Горты не живут где попало, — сказал он, посерьезнев. — Они страсть как не любят перемены, намертво прикипают душой к дому и его обитателям. А шалаш — это и не дом никакой вовсе.

— Ну, будет горт — появится дом, — возразил Птиц.

— Обычно, конечно, наоборот. Сначала — дом, потом — горт. Но…

Даня вскочил на ноги, чуть не уронив тряпицу со своих бедер. Силы мгновенно вернулись к нему, то ли после хорошей бани, а то ли от столь необыкновенной задачи.

— Штаны, — завопил он, — верните мне мои штаны!

— Так в парилке поди, — хмыкнул Птиц, и Даня припустил в землянку, пока окончательно не разрушил Полино мнение о себе голым, простите, задом.

В тесной темной духоте пахло дубовыми листьями, прелым мхом, влажной землей. Даня одевался торопливо, путаясь в рукавах и штанинах, и выскочил обратно, даже не завязав шнурки и приминая задники кроссовок.

— Так, — воскликнул он, — мне нужно бревно от старого дома, зола из домашней печи и, наверное, медовуха.

Первые два требования нужны были ритуала, а третье… ну просто пить очень хотелось. Мужик, который его отходил веником, помнится, что-то говорил о чае — но, кажется, вовсе не для Дани, а для себя. Умаялся поди от таких лечебных процедур.

— Хм, — Птиц озадаченно перекинул ружье на другое плечо, — так это… золу-то еще можно своровать, а бревно из чужого дома незаметно не выдернешь. А дрын из забора не подойдет?

— Дайте ему медовухи, — сказала Поля, — а остальное мы сами раздобудем.

— Да? — Дане не очень-то улыбалось бродить по деревням, выпрашивая всякое-разное, но раз уж Полю повсюду встречали хлебом-солью, то, может, и ничего, обойдется.

— Медовухи нет, есть синюха.

— А?

— Цветочки такие голубенькие, меленькие, — пояснил Птиц, — другого, почитай, тут и не растет ничего. А синюха хороша, особенно от кашля и резей в животе.

— Что-то мне расхотелось, — признался Даня.

— Ну тогда прыгайте в тарантайку и погнали за бревном, — распорядился Птиц и озорно подмигнул, увидев Данину гримасу. — Ну, ты же не думал, что я вас одних отпущу. Тю! И поминай, как звали.

— Горт в шалаше — веская причина вернуться. Такого я еще не видывал, — заметил Даня, однако безропотно взял Полю за руку и направился с ней к машине.

Они подождали, пока Птиц вытурит своих приятелей из внедорожника, это оказалось не таким-то легким делом. Из недовольного бурчания болотных обитателей стало понятно, что план с Даней-заложником был принят единогласно, и теперь мало кто был согласен менять тарантайку с бензином на старое бревно и горстку золы. Дело едва не завершилось мордобоем, однако Птиц все же смог вразумить своих сотоварищей, угрожая им страшными охотниками Сытоглотки.

Наконец, удалось сесть в машину, и Поля завела мотор.

— Где здесь ближайшее селение? — спросила она, осторожно разворачиваясь.

— Так хоть туда езжай, хоть сюда. Всюду люди копошатся, — отмахнулся Птиц.

Даня недовольно посмотрел на заросли, через которые им предстояло разбираться. Не могли, нечто, нормальной дороги проложить, раз уж решили заложников хватать?

— И все же, — строго сказал он, разворачиваясь назад, к Птицу, чтобы не видеть царапающие ценную тарантайку ветки, — что именно вы делаете в этой глуши, я так и не понял. Вас, что, из дома всех выперли?