Я встаю на цыпочки и целую его, сердце сжимается. Я думала, что больше никогда не смогу довериться мужчине, но вот я здесь, отчаянно желая поверить в каждое его слово.

— С нетерпением жду этого дня, — шепчу я.

Лука запускает руку в мои волосы и улыбается, его взгляд наполнен любовью.

— Я тоже, детка. Но давай не будем забывать наслаждаться каждым шагом на этом пути, хорошо?

Я киваю, мои тревоги отступают.

— Я люблю тебя, — говорю я. — Никогда тебе этого не говорила, но я благодарна, что ты не требуешь моего доверия, не наказываешь меня за мои страхи. Я знаю, что не самая простая жена, но ты… Лука, если судьба действительно существует, то, наверное, ты — моя.

Он смотрит на меня так, что у меня перехватывает дыхание. Лука наклоняется ближе, но прежде чем его губы касаются моих, оба наших телефона начинают звонить. Я хмурюсь и тянусь за телефоном на столе.

— Привет, мама, — тихо говорю я, удивленная ее звонком. Она же знает, что через час мы с Лукой собирались приехать. Мы же обещали провести эти выходные с бабушкой и мамой.

— Вэл… — голос матери звучит натянуто. — Бабушка… пожалуйста, приезжайте. Просто приезжайте, ладно? Пожалуйста.

Я резко поднимаю голову, встречаясь взглядом с Лукой. Он смотрит на меня, бледный, с телефоном у уха. Его рука медленно опускается вниз, и телефон выпадает из пальцев, с глухим стуком ударяясь о пол. Выражение боли в его глазах говорит мне все, что мама не смогла произнести.

Глава 57

Валентина

Я смотрю на закрытый гроб перед собой, и мои глаза снова наполняются слезами. Я последний раз взглянула на нее, и меня убивает мысль, что я больше никогда ее не увижу. Бабушка выглядела такой красивой, лежа в своем любимом платье. Я пыталась смириться с этой новостью, но это казалось нереальным, пока мы не приехали на кладбище, здесь собрались все, кто ее любил.

Лука обнимает меня за талию, и я прижимаюсь к нему, чтобы не рухнуть. Он не отходил от меня с той самой минуты, как мы получили тот звонок. Все — как в тумане, но я помню обрывки: как он завел меня в душ, как уговаривал и меня, и маму хоть что-то поесть. Он сделал для нас все, что мог. И если бы не он, я не уверена, что смогла бы стоять здесь сейчас.

— Вэл…

Я поднимаю взгляд. Передо мной стоят бабушка Анна, Сиерра, Рейвен, Арес, Дион, Зейн и Лексингтон. В их глазах — боль.

— Что вы все тут делаете? — выдыхаю я. Я ожидала увидеть нескольких из них, но не думала, что Дион прилетит ради похорон моей бабушки.

Зейн аккуратно откидывает мои волосы назад и тяжело вздыхает:

— Мы — твоя семья.

Сиерра обнимает меня, а Рейвен прижимается губами к моему лбу — легкое касание, но этого достаточно, чтобы я сломалась. Судорожный всхлип срывается с моих губ.

Я держалась изо всех сил, потому что сегодня мы должны праздновать ее жизнь, а не оплакивать смерть. Но я могу думать только о пустоте, что она оставила после себя. В груди жжет. Мысли скачут, хаотичные, неконтролируемые. Колени подгибаются, и я почти падаю, но Лука и Сиерра не дают мне рухнуть.

Лука притягивает меня к себе, обнимает крепко-крепко, пока я, захлебываясь рыданиями, сжимаюсь в его руках. Мои слезы заставляют заплакать и маму. Лука обнимает и ее тоже — держит нас обеих, пока мы разваливаемся на части.

— К-как она могла оставить м-меня одну? — выдыхаю я, не в силах смириться с потерей единственного человека, которого я любила больше всего на свете.

Бабушка ушла во сне, просто не проснулась. Легкая, тихая смерть. Но мне так больно. Так несправедливо. Я сделала все возможное, отдала любые деньги, лишь бы у нее было лучшее лечение. И все равно — этого оказалось мало.

— Ее время пришло, — шепчет мама. — Она… она теперь с твоим дедушкой, детка.

Я потеряна. Без нее — я никто. Она была моей опорой, единственной постоянной в моей жизни. Единственной, кто любил меня безусловно. Виноватые мысли терзают меня: сколько раз я откладывала встречу, закапывалась в работу, когда могла провести это время с ней? И теперь все — никогда уже не исправить. Зачем я так много работала? Ради чего? Зачем я так мало была рядом? Она как-то спросила меня: что у меня останется, когда я доживу до ее возраста? Какие воспоминания я создам? И только сейчас я понимаю, что она хотела мне сказать — жила ли я вообще? И я подвела ее.

Лука держит меня, пока я не выплачу все, что могу. Мое сердце разбито так, как не было разбито никогда. Я теряла многое за свою жизнь, но ничто не ломало меня так, как ее смерть.

— Ты не обязана, если не хочешь, — тихо говорит Лука, когда священник зовет меня вперед.

Как единственная внучка, я должна поделиться вдохновляющими историями о ней, чтобы почтить ее память и смягчить боль тех, кто собрался здесь, чтобы отдать ей дань уважения. Это самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать, но я не подведу ее. В конце концов, это последнее, что я могу сделать для нее.