— Это… сложно, Лука, — выдыхает она, опустошенно. — Бен… для меня он — напоминание. Доказательство того, что такие мужчины, как ты, никогда не остаются с женщинами, как я. Он — напоминание, которое мне было необходимо. Только и всего.

Я провожу рукой по волосам и глубоко вдыхаю.

— Валентина, какого хрена это вообще значит?

Она отводит взгляд, на секунду закрывая глаза.

— Это не имеет значения. Мы с самого начала ясно определили, кто мы друг для друга и кем не являемся. Зачем мы вообще это обсуждаем?

Она все еще не подпускает меня к себе. Каждый раз, когда я думаю, что мы продвинулись вперед, мы делаем десять шагов назад. Я должен быть благодарен ей за то, что она так хорошо соблюдает границы между нами, но я чертовски ненавижу это. Этот чертов контракт, который мы подписали, станет моей погибелью.

Я на мгновение стискиваю зубы.

— Для меня это имеет значение. С тех пор как он появился, я схожу с ума. Ты говорила, что мысли о том, что я был с Натальей, мучили тебя, не так ли?

Она кивает. Я отрываю от нее взгляд и осушаю бокал вина.

— Это именно то, что я сейчас чувствую. Я постоянно думаю о том, какое влияние он на тебя оказывает, и это беспокоит меня. Мне чертовски трудно в этом признаться, малышка, но я пытаюсь. Я ненавижу, когда ты даже упоминаешь его имя, и я не могу перестать думать о том, что ты мне рассказала. Почему Бен — причина того, что ты не можешь полюбить меня? С моей точки зрения, это может означать только то, что ты все еще любишь его.

Она смотрит в свою тарелку, взгляд затуманен, прежде чем наконец поднимает голову. Я никогда не видел в ее глазах столько неуверенности.

— Ты перестанешь чувствовать себя так, если я расскажу тебе, что произошло между мной и Беном?

Я киваю, сердце тяжелеет. Я не знаю, что она сделала со мной. Но я уже не тот, кем был прежде. И, кажется, она тоже это заметила.

Валентина устало вздыхает и отводит взгляд.

— Я рассказывала тебе о своих родителях, верно? Растущая, моя мать всегда говорила мне никогда не доверять богатым мужчинам и всегда помнить о своем месте в жизни. Я совсем не собиралась влюбляться, тем более в того самого типа мужчин, о которых моя мать всегда меня предупреждала, но Бен был неумолим. Мы познакомились в колледже, и он находил любой предлог, чтобы быть рядом со мной: то записался на те же факультативы, то появлялся в кафе, где я подрабатывала. Он был везде, и все, о чем он просил, — это пригласить меня на свидание. Он казался безобидным, и он действительно потратил много времени, чтобы очаровать меня. В конце концов, я сдалась, и мы начали встречаться. Я действительно думала, что нашла свое настоящее счастье, и в течение нескольких месяцев мне казалось, что я наконец-то вырвалась из-под тени своей матери. Смешно вспоминать об этом сейчас. Как я могла поверить, что смогу быть счастлива?

Она горько усмехается, и от одного ее вида мое сердце разбивается. Никто не заслуживает любви больше, чем она..

— Но потом с моей матерью случилась авария, и мне пришлось бросить учебу, чтобы ухаживать за бабушкой и за ней. Бен заверил меня, что мы справимся на расстоянии и что ничего не изменится, и я поверила ему. Он звонил мне каждый день и постоянно писал сообщения. Я действительно верила, что я для него единственная, и что наши отношения достаточно сильны, чтобы пережить любые испытания. Поэтому на его день рождения я накопила достаточно денег, чтобы поехать к нему. Я думала, что устрою ему сюрприз, и что он будет рад меня видеть…

Она дрожащим голосом делает вдох и опускает взгляд.

— Я вошла в его комнату и увидела, как он трахает нашу общую подругу. Это было настоящим ударом, но это было больше, чем просто предательство. Это было доказательством всего того, о чем меня предупреждала моя мать. Я думала, что моя жизнь будет другой, что то, что случилось с ней, никогда не повторится со мной, но мои первые отношения закончились именно так, как она предсказывала. Я думаю, именно тогда я окончательно перестала верить в любовь.

Она смотрит в окно и тихо вздыхает.

— Лука, тебе действительно не о чем беспокоиться. Я ничего к нему не чувствую. Может, где-то глубоко осталась злость, но это все.

— Понимаю, — бормочу я, не зная, что чувствовать после ее признания.

Я думал, что уже достаточно сложно будет бороться с убеждениями, которые ее мать внушила ей в детстве, но узнать, что она когда-то восстала против этих ограничений, только чтобы в итоге оказаться неправой? Мне будет почти невозможно заставить ее поверить, что я совсем не такой. Предательство, которое она пережила, оставило слишком глубокий след, и в ее сердце, возможно, больше нет места для меня.

— О чем вы говорили две недели назад, когда он впервые пришел в офис? — Я жалею, что вообще задал этот вопрос. Вина вспыхивает в ее глазах, и я напрягаюсь.

— Он сказал, что хочет вернуть меня, — ее голос едва слышен.

У меня перехватывает дыхание, и в голове всплывают мысли о ней с ним. Они могут и конкурировать за одну и ту же должность, но из-за этого они видятся гораздо чаще, чем мне бы хотелось. А что если долгий рабочий день перерастет в разговор, прощение… украденный поцелуй?