Ее губы касаются моих, она шепчет мое имя, запинаясь, задыхаясь.

— Я люблю тебя, — повторяю снова и снова, мое сердце бешено колотится от эмоций, которые я больше не могу сдерживать. Я так долго держал это в себе, что сегодня вечером эти слова отказываются оставаться внутри.

— Я тоже тебя люблю, — ее голос звучит, как чертов рай.

Слушать, как она это говорит, с этим ее тягучим, теплым тембром, пока ее горячая киска обхватывает меня? Блядь. Это лучше, чем любой сон, который я когда-либо видел. То, как она двигается на мне, доводит меня до безумия. Я держусь из последних сил, когда ее стоны становятся громче. Смотреть, как она теряет контроль ради меня, — это привилегия.

— Лука… — она выдыхает, отрываясь от моих губ. Ее рука скользит по моим волосам, и она крепко сжимает их, прижимаясь лицом к моей шее. Я так сильно люблю ее.

Я тихо смеюсь, когда хватаю ее за бедра и начинаю двигаться быстрее, глубже, ровно так, как ей нужно. Она на грани, и мне нравится, как она полностью теряет контроль, когда приближается к этому.

— Да… — стонет она. — Пожалуйста.

Я прикусываю губу, когда она вдруг жадно втягивает кожу на моей шее, оставляя отметину. Она никогда раньше не делала этого. И, черт подери, тот горячий укол возбуждения, что пронзает меня, почти заставляет меня кончить.

Она сжимается вокруг моего члена, и я резко выдыхаю, теряя себя полностью.

— Блять, Валентина… — бормочу я.

Слышу ее стоны у себя в ухе, ее губы прижаты к моей шее. Черт возьми. Я врываюсь в нее до самого конца, заливая ее своим семенем, прижимая к себе так, будто не собираюсь отпускать никогда. Моя голова падает ей на плечо, дыхание сбивается. Эта женщина полностью завладела мной.

Она хихикает, все еще пытаясь прийти в себя, и я не могу удержаться, смеюсь вместе с ней.

— Я люблю тебя, Лука, — говорит она. В ее голосе столько чистого, неподдельного счастья, что я не могу перестать улыбаться.

Я прижимаю ее к себе, целую в лоб, сердце все еще бешено стучит. Я никогда не чувствовал себя так. Никогда не был так счастлив. И я уверен, что даже через пятьдесят лет буду помнить этот момент.

Валентина расслабляется в моих объятиях, и я нежно провожу рукой по ее спине, чувствуя, как ее дыхание постепенно выравнивается. Я засыпал с ней в своих руках бесчисленное количество раз, но никогда это не ощущалось вот так. Никогда не было такого чувства полноты.

Моя жена лениво целует меня в шею, закидывает ногу на меня, устраивается удобнее.

— Эта сделка… — я выдыхаю, когда тишина становится слишком уютной. — Если ты хочешь ее заключить, я не против. Мне плевать на Джессику. Тебе не о чем волноваться. Я просто хотел, чтобы ты знала, потому что меня дико бесит, что этот ублюдок Бен вьется рядом с тобой.

Она поднимает голову, а я медленно вожу ладонью по ее спине, успокаивая.

— Мне не нравится, как он смотрит на тебя в офисе. Как ищет любой предлог, чтобы провести с тобой время. Ваша общая история… — я сжимаю губы, — она заставляет меня чувствовать себя, мягко говоря, неуютно. А я не хочу, чтобы ты чувствовала то же самое.

Я чувствую, как ее взгляд упирается в меня, но не отстраняюсь.

— Я действительно хочу приобрести «Metric», потому что это правильный шаг для нас. Когда мы поженились, я обещала тебе, что помогу реализовать видение твоего отца, и это — последний элемент его мечты.

Она на секунду замолкает.

— Но я хочу знать, что случилось. Я не хочу столкнуться с ней и быть застигнутой врасплох. Если есть что-то, о чем мне нужно знать, я предпочла бы услышать это от тебя.

Я медленно переворачиваюсь на бок, чтобы видеть ее лицо. Мне не хочется ворошить прошлое, но если я этого не сделаю, она начнет накручивать себя так же, как я с ней и Беном.

— Мы вращались в одном кругу. Всегда. Я сталкивался с ней с самого детства, но не могу сказать, что мы были друзьями. Скорее… просто знакомыми.

Валентина смотрит на меня так внимательно, что я не могу удержаться, улыбаюсь. Что она хочет услышать? От чего ее взгляд становится таким настороженным?

— Потом, когда мы поступили в один университет, оказались в одной группе, подружились. Все было легко, естественно. Я даже не сразу понял, почему. Она всегда оказывалась рядом. Что бы мне ни было нужно — она была там. Влюбиться в нее было… просто. Естественно. Зная, что наши семьи одобрят этот союз, это казалось логичным. Мы встречались все студенческие годы, и я уже был близок к тому, чтобы привезти ее домой. Хотел попросить у бабушки разрешения жениться на ней.

Валентина резко отворачивается, ее лицо застывает.

Я протягиваю руку, мягко беру ее за подбородок, заставляя посмотреть на меня.

— За несколько дней до того, как я собирался рассказать бабушке, я узнал, что она изменяла мне. Не раз. Не два. А на протяжении всех лет, что мы были вместе. Я до сих пор не знаю, кто именно решил открыть мне глаза, но в один день я получил анонимную посылку. Внутри были фотографии. Она и другие мужчины. Я бросил ей эти снимки в лицо. Она даже не попыталась оправдаться. Просто засмеялась. Сказала, что я идеалист и наивный дурак, если думал, что мы будем верны друг другу всю жизнь. Мы спорили. Кричали. А потом она призналась, что с самого начала все было подстроено. Что подошла ко мне не потому, что хотела меня, а потому что ее семья приказала ей. Она выбрала университет из-за меня. Специальность. Все. Я думал, это судьба. А это был тщательно спланированный ход. Она не хотела меня. Она хотела быть Виндзор. Я разорвал с ней все, не оглядываясь назад. Именно поэтому я был не против брака по расчету, понимаешь? Я думал, что контрактные отношения подойдут мне лучше всего. Таким образом, мне никогда не придется гадать, было ли что-то из этого настоящим.