— Позволь мне отменить встречу.

Я смеюсь и быстро целую его в губы:

— Даже не думай.

— Пожалуйста?

Я кусаю его за нижнюю губу, затем касаюсь поцелуем уголка его рта:

— Даже не мечтай.

Он стонет и бросает на меня умоляющий взгляд, заставляя меня рассмеяться:

— Зайди ко мне в кабинет после встречи. Я все-таки должна тебе одно признание.

Лука поднимает бровь и качает головой:

— Ты собираешься держать меня в неведении целое утро, да?

Я отступаю на шаг, сияя широкой улыбкой:

— Конечно.

Улыбка мгновенно сходит с моего лица, когда я оборачиваюсь и вижу трех наших ассистенток, ошеломленно глядящих в окна с широко распахнутыми глазами. Они… они все видели?..

— О боже. — Как я могла забыть о них? С моего старого рабочего места кабинет Луки просматривается идеально.

Лука смеется, и я одариваю его сердитым взглядом, но это только еще больше его развлекает:

— Наконец-то, — говорит он с довольным блеском в глазах.

Я качаю головой и ухожу из кабинета, лицо пылает от смущения. Никто из ассистенток не решается встретиться со мной взглядом, и я уверена, что они красные, как помидоры, точно так же, как и я. Я все еще пытаюсь прийти в себя, когда сажусь в свое кресло, надежно скрытая в стенах своего кабинета.

Черт возьми, он действительно заставляет меня терять все хладнокровие. Рядом с ним я превращаюсь в ту самую девушку, которую считала давно забытой. Разве я имею право быть такой счастливой? Не слишком ли многого я прошу, мечтая, чтобы это длилось вечно?

Я вздыхаю, мое счастье слегка меркнет, когда я открываю почту. Похоже, Джессика отказывается рассматривать наше предложение о покупке, если только сам Лука не будет курировать эту сделку. Эта мысль неприятно царапает меня, и я ненавижу себя за это. Я хочу доверять своему мужу, особенно потому, что он как никто другой заслуживает моего доверия.

— Валентина.

Я поднимаю взгляд, удивленная:

— Лука, прошло всего пятнадцать минут с тех пор, как я вышла из твоего кабинета.

Он пожимает плечами, подходя ко мне:

— Эта встреча была полным бредом. Все, о чем там говорилось, можно было уместить в письме, так что я быстро свернул ее… — Он замолкает, его взгляд приковывается к табличке на моем столе.

— Черт, — выдыхает он с выражением, которое я никогда не забуду. Он замирает перед моим столом и кончиками пальцев проводит по надписи. Вот оно — настоящее счастье. Вот как оно выглядит, вот как оно ощущается.

— То самое признание? — спрашивает он, его взгляд то и дело скачет с таблички на меня, как будто он не может оторваться от нее. — В чем оно?

Когда он смотрит на меня так, все мои тревоги исчезают. Я обещала ему, что дам нам честный шанс, и именно это я собираюсь сделать. Я беру пульт с рабочего стола и делаю окна в кабинете матовыми, решив не повторять свою ошибку. Глаза Луки расширяются, а затем на его лице появляется лукавая ухмылка, прежде чем он подходит ко мне.

— Пообещай, что простишь меня, — прошу я, поднимаясь с кресла и толкая его, заставляя рухнуть в него вместо меня.

Он ухмыляется, откинувшись на спинку кресла.

— Ты знаешь, что я это сделаю, потому что ты никогда не сделаешь ничего такого, за что я не смог бы тебя простить.

— Я бы не была так уверена. — Он поднимает брови, когда я опускаюсь на колени между его ног. — Это была тщательно продуманная многолетняя интрига. Я полностью тебя одурачила.

На мгновение я вижу, как его вера в меня пошатнулась, но затем я кладу руки ему на колени, и он улыбается.

— Расскажи мне, малышка.

Я медленно поднимаюсь по его бедрам, глядя на него снизу вверх, едва сдерживая улыбку.

— Лука… я не люблю розовый цвет.

Он расхохотался и зарылся рукой мне в волосы.

— Что? Маркеры и липкие записки? Ручки, скрепки? Заметки для встреч, которые ты передавала мне, напечатанные на розовой бумаге?

Я расстегиваю его брюки и хватаю его член, восхищаясь тем, что он уже твердый для меня. Я облизываю губы и прижимаю кончик его члена к своему рту.

— Я просто делала это, потому что знаю, как сильно ты ненавидишь розовый. Прости меня, малыш. Я определенно заслуживаю наказания за то, что обманула тебя таким образом, не так ли?