— Что ж, уже поздно, — первой разморозилась Марта. — Я очень рада, что вы оба вернулись домой. Доброй ночи, — и поплыла к ним в комнаты, кругленькая такая.

А Серафима всё на меня смотрела. Глаза большие. И столько в них всего…

Я прям на пол около неё сел, голову на колени положил. Как ей объяснить, что другого выбора не было?

Маленькая ручка погладила меня по голове, принялась ласково перебирать волосы:

— Могла ли я подумать, когда встретила тебя в той кондитерской, что так всё обернётся? Что моя жизнь будет настолько… бурной? Хотя… — ручка на мгновение остановилась, — тот случай в банке должен был меня насторожить. И в парке. И количество наград… Тем, кто в канцелярии спокойно штаны просиживает, столько медалей не достаётся… Но чтобы вот так, каждый день?..

Да. Никаких подробностей обсказывать не буду. Пусть думает, что дурь в башке играет, чем каждый день подосланных убийц боится. Но Ивану-Соколу столько всего скажу, будьте покойны. В экую авантюру меня втравил! Пусть теперь охрану обеспечивает.

— Я ходила сегодня в женскую медчасть, — без перехода сказала Сима. — Сказали, будет двойня.

Я замер, проникаясь новыми ощущениями.

— А точно?

— Точно, два сердечка прослушивается.

— Тогда одно имя моё!

— Илюшка! — она взлохматила мне волосы. — Я ему про важное!

— А имя — разве не важное? Очень даже! — я поймал её ручку и поцеловал ладошку. — М-м! ты теперь вдвойне слаще.

— Да ну тебя! Расплылась вся…

— Вот ещё придумала! Ты у меня — самая красивая! И я тебе прямо сейчас это докажу.

Я подхватил жену на руки и понёс в спальню.

НОВЕНЬКАЯ

Я честно, совершенно искренне надеялся, что после двух подряд дуэлей и последовавших за последней разбирательств меня оставят в покое. Отвяжитесь, господа! Дайте доучиться, и я вас больше не побеспокою.

Юсупова на занятия не являлась. Миша Дашков сказал, что её мало того, что вином облили, так ещё и бланш под глазом в потасовке поставили, пока там вся эта куча-мала в снегу да грязи валялась. А Есения заявила, что ресурсы у неё истощены, и лечить Элечку отказалась. Так и пришлось той выметаться с синячищем.

Сидит, поди, дома. Ждёт, пока ажиотаж пройдёт и скандал слегка забудется.

Ухажёры ейные слегка подрастерялись, как будто из стада овец козла убрали. Как, знаете, привыкнут овцы за рогатым вожаком ходить, а убрать его — топчутся на месте бестолково. Только тут наоборот — стадо козлов за одной овцой. Тьфу, главное вслух такое не сказать, а то снова оскорбляться начнут.

В общем, только я успокоился — прилетает!

— Ах, вот вы где! — совершенно неизвестная мне девица решительно устремилась к моей парте. — Господин Коршунов! Вы уж сколько времени восстановились, а почему не заходите?!

Не понял, о чём речь? «Восстановился» — имеется в виду, после дуэли, что ли? Что-то не похожа эта дамочка на медичку.

— Э-э-э… Не захожу куда? — осторожно поинтересовался я.

— Как это — «куда»?! В дискуссионный клуб, конечно! Вы разве забыли? Одно выступление в месяц.

— Ах, дискуссионный клуб! А куда делась Ангелина?

После моего феерического первого и последнего выступления прежняя председательница клуба делала вид, что не помнит о моём существовании. А я не напоминал о себе. И это взаимное игнорирование меня безмерно устраивало.

— Она же выпустилась в прошлом году! — радостно сообщила девица. — Теперь председатель — я. Меня зовут Виктория!

— Весьма приятно, Илья, — довольно сдержанно ответил я. Честно говоря, меня уже начало припекать от восторженных интонаций. Восторги, понятное дело, относились не ко мне, а очень важным дискуссиям клуба, будь он неладен.

А Виктория заливалась соловьём:

— Вы восстановились в последних числах октября, и я, по-хорошему, должна была уже включить вас в отчёты…

Тут я чуть было не возмутился, но она примиряюще выставила перед собой ладошки:

— Ну, это ничего. Подумаешь, четыре дня. Это мы опустим. НО! — оно прямо прозвучало большими буквами, это большое и грозное «но». — В ноябре вам нужно обязательно выступить! Спасибо вашим друзьям, вас заблаговременно записали.

— Друзьям? — переспросил я, чувствуя подвох.

— Да! Великий князь Иван Кириллович был так любезен, что записал себя, а вас и князя Багратиона взял в содокладчики. Сказал, что тема вам чрезвычайно близка. Я сказала, что обычно мы не записываем докладчиков в их отсутствие, а он… — Она щебетала что-то, почти закатывая глазки, а я всё больше подозревал каверзу. — Ну, вы же сами понимаете, как я могла отказать Великому князю?!

— Главное, чтоб он у тебя чего другое не попросил, — пробормотал я.

— Что? — оборвала поток бессмыслицы Виктория.