— Так и есть.

— И откуда такая трогательная забота?

— Могу спросить то же самое, — хмуро парировал Арсений.

— Я-то выполняю свой долг. Если ты ещё не в курсе, я её чуть не сбил ночью. А потом мы с Ирмой навели справки: там, похоже, действительно нужна помощь — профессиональная. Но тебе лучше заняться собственной жизнью, а не включать синдром спасателя.

— При чём тут это? — поучения брата начали раздражать.

— При том, что у тебя всегда один способ решения проблем. Точнее, способ отвлечения от них. Ты ж ещё в старших классах, чуть какие сложности с учёбой или девочками, сразу бросался нянчиться с очередной бездомной живностью, лишь бы не разбираться со своими делами.

— Ты сейчас серьёзно сравниваешь человека и домашних животных? — недоверчиво уточнил Арсений.

— Нет. Конечно, нет, — поубавил напор брат. — Но я говорю, что масштаб действий может меняться, а принцип оставаться всё тем же. Сосредоточься наконец на собственном будущем, ладно, раз уж решил его изменить?

— С каких это пор ты переквалифицировался в психолога? — уязвлённо хмыкнул Арсений.

— Ты ведь не мог ожидать, что после твоих новостей мы не будем беспокоиться, Арс? — примирительно произнёс Аркадий. — А тут ещё эта дополнительная проблема: я уже предложил Стрельцовой пожить здесь до весны, а теперь это становится плохой идеей.

— Фамилия Майи — Стрельцова?!

— Да.

— Жена того самого Стрельцова?..

— Да.

— Вот же чёрт!

— Что есть, то есть, — вздохнул Аркадий.

Теперь становилось ясно, почему Ирма вовлеклась во всю эту историю ещё раньше, чем её попросили о помощи. Призвать к ответу зарвавшегося негодяя Стрельцова давно хотели не только правозащитники, но и ряд его коллег-правоохранителей. Однако до сих пор его положение казалось незыблемым. То ли был слишком осторожен, то ли имел слишком высоких покровителей.

Как бы то ни было, Стрельцов уже без малого шесть лет оставался на должности старшего следователя по особо важным делам, несмотря на то, что в узких кругах его имя регулярно всплывало в связи с более чем сомнительными ситуациями. Испорченные улики, не проведённые вовремя экспертизы, свидетели, внезапно оказавшиеся ненадёжными, признательные показания, которые ничем не подкреплялись, а иногда даже шли вразрез с выясненными ранее фактами… Каждый раз всему находилось здравое, правозаконное объяснение, которое полностью исключало вину следствия, но всё же количество совпадений не могло быть случайным. Это была одна из тех ситуаций, когда все всё знают, но никто не может ничего доказать.

Избавить от него область означало бы не только совершить доброе дело, но и создать себе неплохую рекламу в профессиональной сфере.

— Ладно, — брат поднялся, прерывая его размышления. — Раз ты здесь, мы подумаем, куда ещё можно на время устроить Стрельцову, а пока…

— Не надо ничего придумывать, пусть остаётся, — решительно возразил Арсений. — Что бы ты там ни вбил себе в голову, я не собираюсь приставать к женщине, которая… которой сейчас явно не до этого. И в этом доме хватает места, чтобы с комфортом соседствовать.

Брат без энтузиазма кивнул.

Майя чувствовала себя оглушённой. Когда она вернулась после прогулки в своё временное пристанище и её прямо в прихожей встретила незнакомая женщина, сразу объявившая, что хочет с ней поговорить, Майя подумала, что ей сейчас укажут на дверь. Наверное, супруге адвоката не понравилось, что на её территории будет околачиваться посторонняя особа. Она уже собиралась извиниться и уверить, что немедленно соберет свои немногочисленные вещи и исчезнет, но незнакомка неожиданно заговорила совсем о другом.

В первый момент, поняв, что той известно о ней слишком многое, Майя пришла в ужас. Это было даже не осознанное чувство, а уже привычный рефлекс, реакция загнанного зверя. Незнакомка — то есть, Ирма, которая действительно оказалась женой адвоката — сразу всё поняла.

— Не волнуйтесь, Майя, — её голос звучал доброжелательно, хоть и с профессионально выверенными интонациями. — Ваш муж не знает, где вы находитесь, и, разумеется, никто из нас не намерен ему сообщать. Сейчас вы в безопасности, и я гарантирую, что ни одно решение о дальнейших действиях не будет принято без вашего ведома и согласия.

Майя, обескураженная и таким напором, и смыслом сказанного, смогла лишь кивнуть и поглубже натянула рукава свитера, словно тот мог укрыть её от внешнего мира.

Ирма между тем продолжила говорить. О помощи, о борьбе и будущем. О разнообразии вариантов и ответственности перед собой. О правах, законодательстве и судебной практике. Майя была слишком растеряна, чтобы вникнуть хотя бы в половину услышанного. Сам факт того, что кто-то знал — по крайней мере, очень точно догадывался — о неприглядных реалиях её жизни и при этом был готов стать на её сторону, шокировал и парадоксальным образом пугал. Майя давно не верила, что нечто подобное окажется возможным.