— И никаких регентских советов! Регент. Как и государь, должен быть в единственном числе. Напомню, что до рождения царевича Алексея именно Михаил Александрович считался цесаревичем, так что его право на регентство неоспоримо. Но… Кроме этих группировок есть еще и несколько фракций, которые думают о свержении монархии как таковой, заменой ее на монархию парламентскую, при которой государь сидит на троне, но не правит, или вообще, преобразованием государства Российского в республику! Это партийные деятели и думцы вместе с примкнувшими к ним масонами. Кроме того, опасность для государства представляет и деятельность иностранных разведок. Именно потому вы видите тут представителей нашей военной разведки и контрразведки. Ибо их советы в данной ситуации я считаю неоценимыми!

И тут впервые взял слово Михаил:

— Давайте, господа, выслушаем позиции приглашенных нами генералов из разведывательного управления, а потом уже приступим к выработке самых необходимых мер для наведения порядка в столице. Ибо без этого ничего путного сделать мы не сможем.

Неожиданно инициативу проявил самый младший (по чину) из прибывших — генерал-майор Батюшин:

— Ваше Императорское Высочество! Господа! Надо сказать, что из всех перечисленных вами группировок, вы не упомянули еще об одной, но которая, несомненно, связана с событиями последних дней. Это существующий заговор генералов, которые хотели отстранить от власти Николая. В первую очередь. назову генералов Алексеева, Брусилова и Рузского. Правда, действует эта группа не самостоятельно, а в тесном союзе с так называемыми «думцами»: Гучковым, Милюковым, Керенским, Львовом и прочими. Они же тесно связаны с британскими союзниками, фактически, исполняя их волю. К сожалению, к нашим предупреждениям о возможном перевороте и заговоре против своей власти Николай… э… простите, покойный государь, отнесся с явным пренебрежением.

— Да, назначить Алексеева вместо Гурко было большой ошибкой! — неожиданно заметил Келлер.

— Истинно так! — поддержал графа говоривший генерал. — В заговор вовлечены крупные промышленники и торговцы зерном. Цель — вызвать беспорядки в столице, они уже и начались сегодня с погромов складов. Мука и зерно же сосредотачивается невдалеке от столицы, чтобы доставить их, когда новым властям понадобиться успокоить население.

— Кроме этого, мы отмечаем повышенную активность агентов иностранных государств: как наших «союзников», Англии и Франции, в первую очередь, так и противников, конечно же, австрийских и немецких, тут у нас их больше всего. Правда, с чем связана их активность, пока что установить не удалось, но… — и говоривший генерал Аверьянов пожал плечами, мол, делаем всё, что в наших силах.

Потом последовали уточняющие вопросы, прибывшие генералы подтвердили свою приверженностью к идее сделать Михаила единственным регентом, после чего военные отвели время под быстрый (примерно на час) перекур и перекус. А уже после оного началось обсуждение конкретных мероприятий, необходимых для достижения общей цели.

Глава одиннадцатая

Из которой многое можно узнать про бутерброд и не только

Глава одиннадцатая

Из которой многое можно узнать про бутерброд и не только

Петроград. Доходный дом. Тверская, 29. Квартира депутата Керенского.

23 февраля 1917 года

Утром мажу бутерброд —

Сразу мысль: а как народ?

И икра не лезет в горло,

И компот не льется в рот!

Ночью встану у окна

И стою всю ночь без сна —

Все волнуюсь об Расее,

Как там, бедная, она?

(Леонид Филатов «Про Федота-Стрельца»)

К вечеру у генерального секретаря Верховного совета Великого востока народов России прорезался аппетит. Случалось это не так уж и часто, тем более что в прошлом году Александру Федоровичу удалили почку и боли преследовали его до сих пор. Прада, это не изменило его привычки: он оставался таким же суетливо-энергичным, как и ранее, вот только истеричности в характере стало как-то слишком много (кстати, следившие за ним жандармы дали Керенскому кличку «Стремительный» из-за его скорости передвижения и привычки быстро заскакивать и соскакивать с трамваев и прочего общественного транспорта, утомленные филеры даже вынуждены были нанимать извозчика, иначе за оным не поспевали).

(А. Ф. Керенский, 1918 год, портрет работы И. И. Бродского)

Почувствовав, что голод посетил его измученный политической деятельностью организм[1], Александр Фёдорович попросил срочно чего-нибудь перекусить. И буквально через несколько минут на его столе оказался небольшой самовар, чайник с заваркой и тарелка бутербродов. Игнат, повар господина депутата знал его непритязательные вкусы, однако последние несколько месяцев вынужден был готовить согласно предписаниями врачей. Но имелось одно свойство, которое делало Игната Вострушкина звездой первой величины на поварском небосклоне. Это умение творить бутерброды. Именно творить! Ибо всегда, подчёркиваю, всегда, на бутерброде (что с немецкого означало хлеб с маслом) слой хлеба и слой масла были всегда одинаковой толщины. Не зависимо от размеров куска хлеба! И тем более, от того, тонкий сей бутерброд или толстый — можно смело проверять с микрометром — но эти два слоя оставались абсолютно одинаковыми по толщине! Более того, каким-то чудом, Игнат точно знал когда какой бутерброд следовало подавать на стол: обычно на отдельной тарелочке выкладывались кружки колбасы или сыра, иногда в небольшой плошке покоилась порция икры (но не в последнее время), и никаких сэндвичей! Если Александр Фёдорович будет в настроении, сам соорудит себе конструкцию на бутерброде, а нет, так нет. Обычно Керенский предпочитал бутик отдельно, а вот добавки к нему — отдельно. Тем более, от чая. Но вот сейчас подача была необычной, ибо перед Александром Федоровичем был не бутерброд, а совсем иная субстанция: горбушка чёрного хлеба, обильно натертая чесноком, на блюдце — три кусочка розового сала, из которого, казалось, жир стекал на фарфор, о! вот и рюмка водки! И Керенский понял, что именно это ему так хотелось! Ну как этот гад, Игнат, сумел так тонко понять господскую душу?

Хлеб — сало — водка — хлеб — сало!

Ну а теперь и за чай можно приняться. Чай он пил по-революционному, с кусочками колотого сахару, никаких вам варений и печений, не до того! И предпочитал индийскому либо цейлонскому китайский, на сей раз это был почти что желтый, с легким кирпичным привкусом, что говорило о древности брикета, хотя я лично такой бы не пил ни за какие коврижки, а вот Керенскому, поди ты, нравился!

Взрывной рост политической карьеры Александра Федоровича как-то удивительным образом совпал с его вступлением в масоны. Нет, его карьера и до того была довольно непростой, но фигурой в политической жизни России он оказался заметной… Но не настолько! Да, известность была, как и недовольство властей его деятельностью, но именно вступление в ложу стало тем моментом, что придало карьере молодого амбициозного политика необходимый вектор развития. Вот и сейчас он ожидал появления Николая Виссарионовича Некрасова, первого Генерального секретаря ложи Великого востока. Надо сказать, что после Некрасова ложу возглавил Александр Михайлович Колюбакин, человек, несомненно, харизматичный и более чем влиятельный. Да и женат последний был на Елене Александровне Гирс, даме из весьма непростого и влиятельного семейства. И только гибель штабс-капитана Колюбакина в бою под Варшавой вывела Керенского к руководству очень серьезной и влиятельной структурой, которую он, к тому же, постарался избавить от излишнего влияния франкмасонства. С одной стороны их ложа вроде бы как вышла из Великой ложи Востока Франции, сохранив преемственность и некоторые весьма важные связи. Но в тоже время, деньги сейчас имелись не в Париже, а средств на деятельность масонского организма надо было много. И они появились. Новыми «спонсорами» политической деятельности масонов стали англичане, точнее, Ротшильды и связанные с ними финансисты Сити. И цель масонов — установление своего влияния в России, фактически, вопрос власти… Он тоже решался в свете, угодном новым хозяевам.