Но тут ничего не поделать: они семья, а я — бродяга бездомный. Да и в целом: это всё чисто мои загоны, потому что отношение ко мне замечательное. Просто… не знаю почему, но я постоянно чувствую, словно должен им, и вернуть долг не могу. Хотя вру, знаю. Если бы мне просто выделили угол на чердаке, то я бы особо не парился, но супруги Лэр пытались… м-м-м… осознанно или нет, из жалости или ещё почему-то, но я чувствовал слишком тёплое отношение от них.

Вот эти разговоры с полицейским по вечерам, когда я не занят, попытки меня расчесать от миссис Лэр, в которых с радостным гоготом принимают участие и Ирма со своим братцем, Крисом. Взгляды и улыбки. Эх… Наверное… только сейчас, наблюдая за настоящей семьёй со стороны, и даже немного окунаясь в эту прекрасную атмосферу, я понял, чего был лишён. Начал испытывать непонятную, иррациональную тоску по неизвестным мне родителям. Фантазировать на тему: «а какая бы была у меня семья, если бы я не оказался в канаве».

Нет, я не то, что любил или ненавидел неизвестных родителей. Как можно испытывать хоть что-то к тем, кого не знаешь? Я же не в курсе причин, не знаю всей истории. Вообще ничего не знаю. То, что я испытывал — это тоска по идеализированному образу семьи, подсмотренному мной и в доме Ирмы и дофантазированному самостоятельно. Хм… я даже по Старику временами скучать начал.

Мы не были прямо очень дружны, и не проявляли друг к другу чувства, типа тех, что присутствовали, например, у деда и внука, но он обо мне заботился, учил, кормил, одевал. Я его уважал, и как мага, и как человека. Склочный, вредный, ворчливый, прессующий меня своим посохом за крупные косяки, но сволочью он не был. Особенно в разрезе Малазана. Это на Земле от картины деда буцкающего палкой пацана все в ужас придут, а в моём прошлом мире… Не убил? Кости не поломал? Даже зубы не выбил? Ну, значит отеческое наставление. Пошарился я в своё время своим Шариком по населённым территориям Малазана.

— Хорошо у вас, мистер Лэр, — ляпнул я, то, что думал.

— Зови просто Томом, — полицейский сделал ещё глоток пива. — И живи сколько понадобится, раз тебе тут нравится.

— Интересно, что вы скажете через двадцать лет такому халявщику, как я? — я фыркнул, а мужчина расхохотался.

— Сильно сомневаюсь, что ты даже год на чердаке проживёшь, — улыбаясь, покачал головой полицейский. — Ставлю двадцатку.

— Ха, — я возмущённо покосился на мужчину. — Не, так не пойдёт. Переселите меня в подвал, и прощайте денежки!

— Пф-ф-ф, Кха-кха-кха!!! — подавился пивом Том. — Даже не думал, но идея хорошая!

— Ага, конечно!

— Эй, парень! Что за недоверие?!

— Мужчины! Ужин на столе! Руки мыть, за стол идти, мою стряпню есть! И нахваливать не забывайте! — из приоткрытого окна донёсся весёлый крик миссис Лэр.

— Суровы и опасны обязанности настоящих мужчин, — солидно кивнул сам себе Том, допивая пиво. — Погнали, Нилл.

— Я прикрою, — с сосредоточенной физиономией подтверждаю я, следуя за посмеивающимся полицейским.

Вот ему весело, а меня, перед уходом, на завтра Элион в кино пригласила. И все девчонки слышали. Чувствую, все пятеро придут в кинотеатр «контролировать»… Хм, Корнелия — точно. Толком мы тему моего раскрытия себя, как мага, перед её лучшей подругой не обсуждали — другие разговоры были, посерьёзнее. Но со дня на день, думаю, некая сногсшибательная блондинка с золотыми волосами устроит мне допрос. Трудна мужицкая жизнь, ой трудна!

А ещё послезавтра мне нужно по личным делам на Меридиан. Девочек я ещё не просил, но думаю попробовать их нанять… или попросить о помощи в доставке меня в нужное место. У меня появился… маленький личный долг перед одним меридианцем.

* * *

На одиноком острове посреди Великого Океана, мира, носящего имя Малазан, перед высокой башней из чёрного гранита стоял человек. Огненно-рыжие длинные волосы, забранные в хвост, богатая мантия чёрных и красных оттенков, зелёные, словно изумруды, глаза. Мужчина в правой руке держал посох, выточенный из цельной кости, с крупным, светящимся красным камнем в навершии.

— Игнирротраускродмарротиритартарзанкларат! — глубокий, сильный голос длинноволосого, казалось, сотряс всё окружающее пространство, и даже башню заставил вздрогнуть.

— Пришел. Зачем? — перед мужчиной словно моргнуло пространство, и напротив появился старик. Невысокий, чуть сгорбленный из-за чего казался ещё ниже. Полностью лысый, с носом крючком, кустистыми седыми бровями, из-под которых в гостя упёрся пронзительный взгляд ярко-зелёных глаз. Довершали картину густая седая борода, и простой, на вид, узловатый деревянный посох в левой руке.

— Мой внук, — коротко ответил рыжеволосый. — Мы стали слышать Эхо его Слов.

— Поздравляю, Картарранилгеррунахехентизакэхлукентхалрр? — старик смотрел на гостя с лёгкой ехидцей.

— Ты мне его отдашь?

— Кого? — пожилой мужчина с узловатым посохом задрал брови.

— Внука, — дёрнув веком ответил рыжий.

— Нет, — беспечно улыбнулся дед.

— Почему? — заиграл желваками молодой мужчина.

— Твой внук подох в канаве, — фыркнул старик. — Захлебнулся нечистотами, или был сожран крысами. У тебя нет внука.

— Отец… — начал было говорить мужчина, но был перебит резким голосом старого мага.

— Не смей, отродье, — из глаз старика пропала насмешка и ехидство. Сейчас там был лишь холод и гнев. — Ты мне не сын. Мой сын погиб, как полагается любому из нашего народа. Не преклоняясь ни перед кем, не отдав свою верность никому, кроме семьи и золота. Ты же… призрак. Мерзкое подобие моего сына. Кривое отражение. Пёс на службе у чужака.