А уже через двадцать минуть, на улице греясь рядом с мангалом, мы уплетаем первые кусочки готового шашлыка. Надо бы заходить, но есть под открытым небом настолько приятно, что даже колючий ветер не пугает. Да и пламя мангала, что мерцает в темноте, такую атмосферу создает необыкновенную, словно нас отправили в книгу, где у героев уже наступило «жили долго и счастливо».

— Арс, последи, — попросит Глеб, отходя от мангала. — Возьму ещё овощей в доме. А вы не ешьте раньше времени, будем дома пробовать, мою днюху отмечать.

Арсений кивает, сперва действительно следит, машет картонкой, разглядывает мясо и то, как оно жарится. Потом отвлекается, кому-то пишет в телефоне сообщение, и когда Гордеев возвращается, часть ужина успевает подгореть.

— Черт! Арс, ну я же просил, — бурчит недовольно именинник. — Чем ты занимался?

— Мысленно пристроился между ног какой-то красотки, — язвит Руслан, закинув в рот большую виноградину.

— Давайте-ка секс с едой не мешать, — хмурится Глеб. — Иначе пойдёте есть зелень, вместо шашлыка.

— Не нуди, — Арсений стягивает подгорелые кусочки, подкидывая их в воздухе, чтобы не обжечься. — С темной корочкой же интереснее. И вообще, у нас тут девушки, — он обводит нас взглядом. — Я бы на их месте уже прописал вам люлей за штрафные шуточки.

— Тогда я закину нам пару плюсов в карму, — Руслан спрыгивает с качелей, где катался последние десять минут и идёт к машине. Вытаскивает оттуда что-то чёрное, большое, и только, когда подходит ближе на свет, я различаю в этом полотне чехол от гитары.

— Сейчас исправим ситуацию.

Арсений из термоса наливает нам безалкогольный глинтвейн, чтобы мы согрелись. Глеб умело крутит шампура, а Соболев на лавке вытаскивает из чехла гитару. Я снова тайком любуюсь им. Тем как его длинные пальцы обхватывают гриф, как проводят по струнам, проверяя настроен ли звук. Как маленькие снежинки, что срываются с неба, оседают на его длинных изогнутых ресницах. И улыбка неосознанно касается губ. Я хочу продлить этот момент. Превратить его в вечность, чтобы счастье не имело срока годности.

— О, Рус, ты нам романтики в вечер добавить хочешь? — Арсений наводит камеру мобильника на Соболева.

— Просто заткнись, — с усмешкой заявляет Руслан. Не проходит и несколько секунд, как он начинает петь:

Кружат в небе живые снежинки

В темпе вальса

Я заметил тебя и вокруг

Все стало сиять [3]

Голос у Руслана с легкой хрипотцой, словно теплый плед, укатывает и согревает. Он красивый, лиричный, такой, что впору исполнять стихи классиков с огромной сцены. Он вливается в музыкальные ритмы, сплетаясь воедино с каждой нотой. В какой-то момент, у меня возникает ощущение, что Руслан вообще поет не для всех, а для меня одной. Пусть мы и не обмениваемся взглядами, но кажется оно и не нужно. Между нами невидимые нити, которые с каждым разом затягивают узлы сильнее. И где-то внутри, я очень надеюсь, что эти линии работают в обоих направлениях, а не только со мной одной.

Снег. Тлеющие угольки. Глубокий вечер. И чистый звук, что издают струны гитары. Пожалуй, лучшего выходного нельзя придумать. Как и парня. Но вслух я об этом, конечно, никогда не скажу. А вот мысленно могу позволить себе считать Соболева, действительно, самым, самым.

Уже в доме, за столом, мы по очереди поздравляем Глеба с днем рождения. Каждый желает чего-то особенного, и Гордеев, к моему удивлению, всем нам в ответ дружелюбно улыбается. Кто бы мог подумать, что этот высокомерный, холодный парень, о котором ходят разные слухи, в реальности окажется, совершенно простым человеком. Таким как я или Дашка. И с ним будет легко беседовать, а его шутки будут заставлять живот болеть от смеха.

Расходимся по комнатам ближе к ночи. Вернее мы с Дашей уходим, обе подустали, а парни еще минут пятнадцать сидят за столом, о своем болтают.

Пока жду Руслана, а это происходит в томительном волнении, у меня аж сердце заходится и пульс частит, успеваю принять в душ, и налить себе еще немного глинтвейна. Укутавшись в махровый халат, подхожу к панорамному окну, наблюдаю, как снег медленно кружит в воздухе, покрывая горы белым покрывалом. Так погружаюсь в атмосферу, что не замечаю, как Соболев входит в комнату, и пристраивается позади меня. Только когда он обнимает, обхватив руками меня за талию, вздрагиваю.

— Напугал, — смущенно шепчу, прижимая крепче к себе кружку с теплым ароматным напитком.

Руслан ведет носом вдоль моей шее, зарываясь в волосах, и шепчет так томно, что табун мурашек осыпает спину, заставляя смущаться.

— Я не хочу больше без тебя засыпать.

— Может, это временно… — неуверенно отвечаю, боясь посмотреть ему в глаза. Мне так страшно, что наша магия имеет срок годности. А я не хочу! Просто не хочу терять ее. Ощутив единожды вкус любви, от которой сносит крышу, без нее потом невозможно. Как крылья потерять и стать падшим ангелом.