Кликаю зачем-то на иконку комментариев, а там сплошные восторженные отзывы. Такое ощущение, что это страница крутого селебрити, а не обычного парня, хотя когда Гордеев с его деньгами и внешними данными был обычным? Девушки пищат от восторга, некоторые не стесняясь, просят написать им. Мой приемный брат как обычно не обделен вниманием.

Внезапно я ловлю себя на том, что непроизвольно закусываю губу, разглядывая Глеба.

– Господи! – шепчу, качая головой. Гордеев столько раз превращал мою жизнь в ад, что мне должно быть стыдно даже останавливаться на публикациях с ним.

Поспешно закрываю приложение и убираю телефон.

Чтобы еще как-то развлечь себя, выхожу в коридор, прогуливаясь. Мобильный в кармане начинает вибрировать, на экране высвечивается номер Натальи Михайловны.

– Да, добрый день, – дружелюбно отвечаю я.

– Как тебе не стыдно! – кричит она в трубку. – Я просила за тебя, поставила на кон свое имя и репутацию. А ты? Просто прогуливаешь репетиции?

Растерянно замираю на месте, слушая гневный голос Натальи Михайловны из динимака.

– Как это?..

– В дурочку играешь?

– Репетицию же перенесли на четыре, – лепечу в трубку, пытаясь оправдаться.

– Кто перенес? Бессовестная! Если тебя выгонят, больше от меня помощи не будет. Ты меня разочаровала, Миронова.

Ее слова звучат словно приговор, от которого как внутри все леденеет.

– Пожалуйста, выслушай меня! – умоляю, не зная, что еще сказать в свое оправдание. – Я совсем не хотела подвести…

Но педагог только презрительно фыркает в трубку и скидывает вызов, оставив меня наедине с болезненным чувством вины и отчаянием. Очередной провал, от которого хочется кричать в голос.

Делаю несколько вдохов, глубоких, которые должны меня успокоить. Не помогает. Поэтому в каком-то хаотичном состоянии я звоню Лане, больше никого из труппы не знаю. Кириленко принимает вызов не сразу, буквально на последнем гудке:

– Чего? – недовольно бурчит она в трубку.

– У нас перенесли репетицию?

– Ой! А ты не знала? – тянет она с явной издевкой.

– Лана… – мне хочется выругаться, но я сдерживаюсь. – Когда объявили о переносе?

– В чате, вчера вечером.

– В каком чате? – непонимающе рычу я.

– В общем, Миронова. Или постой… Тебя же нет в нашем чате. Ой, как печально. Ну что поделать?

Я нажимаю на кнопку сброса звонка, не дожидаясь продолжения издевательств. Сердце бешено колотится, в голове проносятся тысячи мыслей. Конечно, у них есть чат. У всех есть эти долбанные чаты, и звонить больше не обязательно. А я… подумаешь! Им собственно по боку на какую-то Дарью, которую пропихнули по протекции.

И плевать всем, что если бы я тогда не упала, не совершила роковую ошибку, то стояла бы в центре и танцевала соло. Я, а не Лана. Проклятье.

Выбегаю на улицу, попутно вызывая такси. Хочу домой, хочу оказаться в темноте и уткнуться лицом в подушку. Искренне не понимаю, когда настанет такое время, что я смогу быть обычной слабой девушкой, которую пожалеют, поддержат добрым словом и не дадут сломаться.

И судьба будто насмехается дальше, подкидывает очередную встречу.

Меня и так раздирает на части – с одной стороны, я в ужасе от перспективы потерять роль, которая, кажется, была моим единственным шансом вернуть расположение мамы, а с другой, этот постоянный незнакомец, который появляется будто из ниоткуда, и черт знает, что хочет.

Я вздрагиваю, когда он поднимает руку и начинает махать мне в качестве приветствия, будто мы давние друзья. По спине пробегают отвратительные мурашки, и я ускоряю шаг, пытаясь как можно скорее ускользнуть от его пристального взгляда.

– Какая ты неприветливая, мышка, – кричит брюнет. От его голоса паника сжимает мое сердце.

И уж как так получается, но я спотыкаюсь и падаю, расчесав себе колени. Телефон выскальзывает из рук, на экране отображается входящий вызов. На заставке высвечивается черная роза, которую я ставила на Глеба. Вообще, Гордеев никогда мне не звонит, да и не звонил. У нас просто по факту есть номера друг друга, и я совру, если скажу, что его входящий не вводит меня в какое-то странное состояние.

Правда, поднять трубку не успеваю, это делает мой преследователь.

– У аппарата, – он проводит пальцем по экрану и прикладывает телефон к уху.

Гордеев кажется, что-то ему отвечает, пока я пытаюсь подняться.

– Да тут, рядом, моя девочка, – беспристрастно врет парень. – Я? Артем. Но ты дружок можешь больше сюда не звонить…

Я прерываю его словесный поток, выхватив мобильник обратно. Мое лицо сковывает от напряжения, как и плечи.

– За такое есть статья, между прочим! – цежу сквозь зубы, пытаясь скрыть свои дрожащие руки. Боковым зрением замечаю такси, которое паркуется у тротуара.