Шрифт:
Но вместо спасения, судьба подкидывает мне очередную бомбу.
Я врезаюсь в коридоре в тебя. Наши взгляды встречаются, твой как обычно покрыт ореолом тьмы и загадок, хотя есть в нем что-то другое сегодня. Будто ты не шибко удивлен нашей встрече. И тут до меня доходит! Наверное, происходящее твоих рук дело.
– Рад? – шепчу я, дрожа от переполняющих эмоций.
Ты склоняешь голову на бок, и говоришь с каким-то снисхождением.
– Наверное. Должна же ты чему-то учиться.
– За что ты меня так ненавидишь? – повышаю я голос. В ответ ты наклоняешься настолько близко, что я могу, уловит нотки твоего геля для душа - апельсиновая цедра.
Ты хватаешь меня двумя пальцами за щеки и больно сжимаешь их. В твоих глазах столько отвращения, будто перед тобой террорист, а не обычная девчонка.
– А за что я тебя должен любить?
Мне нечего ответить. Потому что я и сама не знаю. Но твое поведение все равно бесит. Отталкиваю тебя и бросаю в сердцах фразу, которую не хотела говорить.
– Такого как ты никто не полюбит. Никогда! Понял?
– А мне не нужна любовь, – с твоих губ слетает усмешка.
– Ну и подавись долбанным одиночеством!
На этом наш разговор заканчивается. Я ухожу, специально задев тебя плечом. Мне хочется сделать тебе так же больно. Обидеть. Унизить. Растоптать. Как ты меня перед своими друзьями.
По факту же, двойную порцию порицания получаю я. Только теперь уже от мамы. Вечером она зовет меня к себе в спальню. Садится в свое кресло, изящно скрестив ноги. Мне стыдно смотреть ей в глаза. Ее строгий взгляд направлен, словно сквозь меня, я чувствую, как внутренне сжимаюсь от непонятного страха.
Она уже знает, что я ей соврала. Наверное, ты нажаловался.
– Вот это благодарность, – холодным тоном цедит она. И если раньше мне казалось, что мама просто меня сторонится, то теперь ощущение, будто она возвела стену. Я ее никогда не разрушу. Больше не смогу.
– Мам, пожалуйста, выслушай меня…
– Почему я должна тебе такие вещи вообще говорить? – она вздыхает, протирая пальцами переносицу.
– Он обманул меня, я больше…
– У балерины нет мальчиков, с которыми они бегает по свиданиям и жмется по углам, – мама меня, будто не слышит. И аргументы ей мои неинтересны. – У балерины есть только сцена и ее зрители. Ты должна упорно пахать, а не жить розовыми пони.
Я зла. Чертовски зла. Зачем ты делаешь, зачем нажаловался маме? Почему пытаешься забрать у меня последнюю крупицу надежды на хорошее будущее? В нем итак нет счастья. А если не будет еще и приемной мамы, я окончательно сломаюсь.
Глава 09 - Даша
20 июня
Мама отправила нас на море. Тебя, меня и Агриппину, которая должна за нами присматривать. Нам забронировали шикарные номера, откуда открывается вид на голубой океан. Я никогда ничего подобного не видела, поэтому едва не пищу от восторга. А вот ты наоборот угрюм пуще обычного. И даже с Агриппиной стараешься не контактировать.
– Глеб остался у себя? – спрашиваю я, когда мы со смотрительницей выходим из отеля.
– Не удивлена, – уклончиво отвечает она. Мне кажется, за этой фразой что-то кроется, что-то более важное и глубокое, но я не решаюсь спросить большего.
– Далеко не заплывай главное, – говорит Агриппина.
Я раскидываю руки в разные стороны и подставляю лицо теплому ветру. Ощущение, словно меня закинули в рекламу “баунти”, настолько остров кажется райским. Людей почти нет, под ногами золотистый песок и вода прозрачная-прозрачная. Захожу в лазурный океан, но не далеко, боюсь. Плавать же не умею.
Искупавшись, возвращаюсь на берег, и еще какое-то время просто сижу на песке, болтая ногами. Из всех воспоминаний в новой семье это, наверное, самое теплое и прекрасное. Сейчас не нужно бежать не тренировку, переживать об уроках. Я свободна. И могу наслаждаться жизнью. Удивительное чувство.
На следующий день ты тоже не идешь к морю. Сидишь у себя в номере на балконе, читаешь книгу. Я вижу тебя каждый раз, как выхожу из отеля. Ветер играется с твоими короткими каштановыми волосами, а белая льняная рубашка раздувается в разные стороны.