Штайнер видел в её влажных глазах свое отражение. А еще видел страх, шок, и желание только куда-нибудь деться. Он никогда не напивался до этого, никогда. И это пугало больную девушку до дрожи в коленях. Пугало сильнее, чем любой его вид в последнее время.

— Почему ты так смотришь? — Тихо спросил Нейт. — Я же... я не наврежу.

— Ты пьян. — С дрожью в голосе ответила та. — Пьян…

— Совсем немного, я же в здравом уме, все хорошо. — Он с грустью смотрел ей в глаза. Казалось, его ум был сейчас совсем не здравым. — Почему... почему ты продолжаешь так смотреть? Это же я. Твой Нейт. Почему ты смотришь на меня как на чужого человека, словно я могу тебе сделать больно сейчас? — Он взял её руку, поднес ближе и положил себе на грудь. — Я буду делать только приятно. Тебе будет хорошо. Сейчас... тебе будет хорошо. — В ту же секунду Штайнер схватил её за лицо и подался вперед. Коснулся прохладными губами горячей больной кожи, стал импульсивно целовать. Эмма с шоком и тихим стоном раскрыла глаза, схватила мужчину за запястья, однако тот чуть отпрянул и, тяжело дыша, продолжил. — Не отталкивай меня. Если ты не хочешь, я даже не буду раздеваться. Я просто сделаю приятно... и все. — Нейт прижимался, и сквозь брюки с одеялом девушка чувствовала, как тот упирался в её ногу плотным эрегированным членом. Пытался гладить, заглядывать в глаза.

Он снова лез. То, чего она боялась, снова происходило. Снова, словно они вдвоем ходили по кругу, без сил его разорвать. Она отталкивала, а он отталкивался. Затем медленно приближался, и лез снова. Раз за разом, без конца. Угрюмо таращился ей в лицо, поправлял одеяло, обещал сделать приятно. До очередной пощечины.

Она — не для него. В любом из вариантов. Давно пора это принять. Просто принять, и смириться, а не вести себя как ребенок. Раз за разом испытывать боль, и раз за разом надеяться на другой результат.

— Куда мне от тебя деться? — Дрожащим голосом спросила Фастер. — Почему тебе это… так нужно? Почему ты продолжаешь? Белиты нет, и больше не с кем, так?

— Эмма, я просто люблю тебя. — Взгляд снова становился безумным. — Тебе нравится думать, что это по какой-то другой причине, да? Нравится считать, что мне нужна поддержка, и что это пройдет? Мне не нужна гребанная поддержка, мне нужна ты. Никто не нужен, только ты. Что я могу сделать, чтобы это стало понятно?!

Темнело в глазах. Тошнило. Шок и непринятие сковывали тело. Это было то, что она боялась услышать. Боялась, откидывала этот вариант, как невозможный. Нереальный, нездоровый. Безумный.

— Нейт. — Хрипло начала Фастер, нервно сглатывая. — Ты хочешь… все вернуть? Хочешь как раньше между нами?

— Да. — Он поднял грустный взгляд. — Как раньше, только я буду тебя любить. Как женщину, а ни как друга.

— Нейт. — Голос дрожал. — Я не могу. Прости. — Горячие пальцы сжимали пододеяльник, слезы сыпались вниз, впитываясь в ткань. — Ты больше не мой.

Штайнер опустил глаза. Иногда вздрагивали уголки губ, словно он то ли пытался сдержать нездоровую, нервную улыбку, то ли позыв заплакать.

— Я понимаю. Понимаю, время. Просто нам нужно время. Тебе было очень больно, ты как-то смогла смириться, переступить через себя. Но это смирение больше не нужно. Пройдет время, и ты почувствуешь, что в безопасности. Что ничего такого, что случилось, не повториться. — Он опустил голову. — А пока что мы тебя подлечим. Только… не руби с плеча. Дай себе время все осознать, обдумать. Я подожду, все нормально. Помогу, буду рядом, как и всегда. Даже если ты от меня отказалась…

…я все еще принадлежу тебе. И буду принадлежать. Вечно.

* * *

«Я — твой. Я тебе принадлежу. От тебя зависит, больно мне или радостно. Только рядом с тобой я немного прихожу в норму, начинаю чувствовать спокойствие и счастье. Когда я слышу, как ты дышишь, то очень крепко сплю. Когда чувствую твой запах, вижу самые приятные на свете сны. Я не могу отпустить, ты слишком теплая. Все остальные люди холодные, склизкие, омерзительные. А ты... теплая, мягкая, с самым нежным, самым приятным запахом. Даже если я такой же склизкий, как все остальные, все равно не могу отпустить. И не смогу. Буду чувствовать вину за то, что я такой, но все равно буду держать за руку. Слишком хорошо.

Может, я эгоист. Ну и плевать. К черту кислород, я дышу тобой.»

С отсутствующим выражением лица Эмма едва переставляла ноги, пока те шлепали по лужам, направляя девушку в сторону больницы. С листьев капала вода, ударялась о лужи. Небо чуть темнело, и белый силуэт городской поликлиники зловеще возвышался на его фоне. Две недели не виделись. Две недели держалась температура, до сих пор сохранялся приглушенный кашель, однако Фастер все равно шла. Что-то тянуло туда, но иногда она виновато оборачивалась, словно сзади должен был стоять Нейт.

Нейт, который понятия не имел, что Эмма сегодня снова идет на тренировку. Физиотерапия буквально поставила её на ноги, позволила подниматься по лестнице. С переменным успехом носить высокие каблуки. Штайнер всегда смотрел на туфли с неприкрытым высокомерием, словно они были для него осязаемым врагом.

А доктор смотрел с радостью, восхищением, поддержкой.

Больница приближалась. Девушка юрко заскочила в светлое фойе и быстро пошла по знакомым коридорам. Отчего-то на лбу выступала испарина, а сердце билось то ли от предвкушения, то ли от… стыда. Она, почему-то, прокручивала в уме оправдания, по какой причине не приходила на занятия, хотя очень часто писала доктору, что болеет. Тот сердобольно предлагал прийти, принести лекарств, привести с собой коллегу и устроить осмотр. Предлагал, хотя бы, передать апельсинов, и просил писать чаще, все ли с ней в порядке.